шуршанием перебирал пальмовые листья.
– Сегодня в тени, завтра на солнце, – промолвил Ольгерд, распуская алый кушак, и вновь потянулся к кувшину с вином. – Такова жизнь. Когда-то я был гетманом на Запорожке; сегодня я – вор пустыни. Семь месяцев назад ты висел на кресте у стен Хаурана. А сейчас ты лейтенант самого могущественного налетчика между Тураном и западными равнинами. Ты должен быть мне благодарен!
– За то, что ты понял, что я могу оказаться тебе полезным? – Конан рассмеялся и поднял кувшин. – Когда ты позволяешь человеку возвыситься, можно быть уверенным, что от этого в первую очередь выиграешь именно ты. Все, что у меня есть сейчас, я заслужил собственным потом и кровью.
Он посмотрел на шрамы на внутренней стороне ладоней. На теле его тоже виднелись шрамы, которых не было семь месяцев назад.
– Ты сражаешься как целый легион демонов, – снисходительно заметил Ольгерд. – Но не думай, что это благодаря тебе у нас появилось столько рекрутов, которые стекаются к нам отовсюду, как мухи на мед. Причиной тому стали наши успешные налеты, которые я сначала замыслил, а потом и осуществил. Эти кочевники вечно ищут удачливого вожака, за которым можно пойти, и они склонны верить чужеземцу больше, чем представителю собственного народа. Теперь мы в силах добиться невозможного! Наше войско насчитывает одиннадцать тысяч человек. А в следующем году у нас будет в три раза больше воинов. Пока что мы довольствовались тем, что совершали налеты на отдаленные поселения Турана и города-государства к западу. Имея тридцать или сорок тысяч воинов, мы откажемся от набегов. Мы вторгнемся на какую-либо территорию, захватим ее и будем править ею. Я еще стану императором всего Шема, а тебя назначу своим визирем[5], если, конечно, ты будешь не рассуждая выполнять мои распоряжения. А пока, думаю, мы двинемся на восток и захватим туранское поселение Везек, где с караванов взимают пошлину за проход.
Конан покачал головой.
– А я думаю иначе.
Ольгерд гневно воззрился на него, уже готовый вспылить.
– Как это понимать: «Я думаю иначе»? В этой армии думаю только я.
– Сейчас в этой банде уже достаточно людей для моих целей, – ответил киммериец. – Мне надоело ждать. Я должен рассчитаться кое с кем.
– Вот оно что! – Ольгерд нахмурился, залпом допил свое вино, а потом расплылся в улыбке. – Все еще вспоминаешь тот крест, а? Что ж, мне нравятся те, кто умеет ненавидеть от души. Но это может подождать.
– Однажды ты пообещал мне, что поможешь мне захватить Хауран, – сказал Конан.
– Да, но это было до того, как я осознал наши возможности, – ответил Ольгерд. – Я намеревался всего лишь разграбить город. Я не хочу растрачивать наши силы попусту. Хауран – все еще слишком крепкий орешек для нас. Может быть, через год…
– Через неделю, – ответил Конан, и казак недоуменно уставился
Визирь – титул первых (главных) министров и высших сановников во многих восточных государствах; глава всей администрации, как военной, так и гражданской.
