довольно сопел саднящим носом, пока не ощутил нестерпимые позывы в туалет. Тишка так и не осмелился отпроситься у Ларисы Михайловны, чтобы сходить «по маленькому». Ему было совестно перед ней, а равным образом одолевал стыд перед Леночкой и остальными: ведь только что он почти победил Стёпку, и вдруг – пописать. Не героически как-то. В результате Тихон, к вящему ужасу Леночки и к своему собственному сраму, на Уроке Мужества «сделал лужу». Благо, что сидел «герой» у стены, и никто не увидел его «мокрый подвиг», а соседка по парте с женской целомудренностью сдержала рвущиеся наружу эмоции. Однако, позор жёг душу Тихона за ту оплошность по сей день.
И вот нынче, много лет спустя, уж который раз произошло так, что изрядно повзрослевший внук деда Егора вновь взялся за старое – опять принялся «скрести на свой сколиоз». Он однозначно втягивался в какую-то тёмную историю.
3
Тихон недолго пребывал в состоянии умозрительного ступора. Уже на подходе к станции метро «Арбатская» он сделал вывод, что надо обращаться в полицию. Увы, сначала в близлежащем транспортном отделении внутренних дел, а затем в территориальном отделе, куда он последовательно направлял свои стопы, его поднимали на смех. Стражей порядка вовсе не пугала перспектива, обрисованная мифической Миленой в послании Диане.
В итоге, в поисках истины парнишка добрался аж до Петровки, 38. И уже при подходе к комплексу зданий легендарного московского уголовного розыска его вера в светлые идеалы была несколько поколеблена, ибо он стал свидетелем того, как пара патрульных полицейских тащила по тротуару пьяного мужика, которому они на ходу выкручивали руки.
– Вы ч-чё, волки! – изворачиваясь ужом, ругался тот. – Руки же ломит!
– Ломит? Должно быть к непогоде! К дождю! Старые раны ноют!… – наперебой придумывая отговорки, хохотали конвоиры.
В уголовном розыске, куда настырный Тихон сумел пробиться, к его корреспонденции также отнеслись с аналогичной несерьёзностью.
– Вот когда твою Милену…Как там, в письмишке-то накарябано?…«Вывезут за кордон»? – сидя за канцелярским столом, ёрничал разбитного вида капитан средних лет, у которого морщин на лбу, свидетельствующих о мыслительной деятельности, было меньше, нежели у иного компьютерщика на ягодицах. – Вот когда её вывезут, тогда и приходи – в Интерпол, в Брюссель.
– Ты, парень, в натуре приволок совсем чёрт те чё, а у нас до бандюг ручоночки не доходят!
Это уже вторил капитану, развалившись в кресле, его сослуживец в штатской одежде, у которого верхние конечности и в самом деле едва-едва достигали паха. Потому пермяк про себя и окрестил его Короткоруким.
На стене за спиной у Короткорукого красовался плакат с многообещающим афоризмом: «То, что вы на свободе – не ваша заслуга, а наша недоработка». Сия лаконичная надпись весьма ощутимо остудила пыл юного посетителя, готового вынести полицейским чинушам суровую хулу типа: «Мусорги вы бесчувственные!» И потому
