лет. После дозревания плода в утробе матери-робота дальше шла его полная переработка, следом – год интенсивного роста в специальном инкубаторе, затем – еще два месяца интенсива по закачиванию нужных параметров в блок памяти, и вот, забирайте – готовый робот. Какое тут детство и память о нем?! Илари как раз была такой машиной.
И Герда Сторис, и все вокруг, и люди, и другие машины это знали.
Герда Сторис – человек, в прямом понимании этого слова. Хотя нет, не так! И Герда Сторис была не рождена. Ее не выносила в своем теле женщина, она также была продуктом инкубатора, но в нем она провела положенные девять месяцев, ее просто вырастили специально. Потом она, как обычный ребенок, восемнадцать долгих лет росла и училась в интернате, потом пошла работать. Она тоже частично ограничена в правах, не гражданка Звездного союза – обычная рабочая единица, и место ей только на таких вот технических станциях. Но Герда Сторис была целиком живая. Ей даже грозила банальная старость, чего она очень страшилась. И если не вкалывать регулярно дозы омолаживающих клеток, то Герда должна была начать стареть еще давным-давно… Она колола клетки, платила за них огромные деньги со своего кредитного счета и внешне выглядела сейчас, как Илари, лет на семнадцать-восемнадцать – юная, свежая, но внутри, прожженная до черноты раба идеи выглядеть молодо. Поэтому она здесь. На Мегере отлично платили, и условия для личного общения между членами «трудового коллектива» были очень свободными. Герда не отказывалась от свиданий, но почему-то смотрела на тихую, немногословную машину как на соперницу, не забывая при случае упрекнуть ее в том, что как техника она выглядит неподобающе.
Рабочая смена продолжилась с единственным перерывом на обед и посещением санузла. Илари вернулась на рабочее место и начала работать прямо с того места, на котором остановилась сорока двумя минутами ранее. Вообще-то можно было не начинать работу, пока не истекут отведенные на перерыв шестьдесят минут, но Илари они были не нужны. Спать днем, при свете, она была не способна, в ремонтном ангаре было очень яркое освещение, да и на глазах все. Она принималась за работу и всегда выполняла ее на все сто процентов.
Она не чувствовала усталости, могла так работать и пять, и шесть суток без отдыха. Так однажды, в самом начале, и случилось. Несколько суток она проработала и в дневную (условно) смену, и в ночную. Ремонтная зона не открывалась в открытый космос, все сломанные звездолеты находились внутри и не были готовы. Работы много, и разной. Илари справлялась с любой задачей.
Итогом ста сорока часового рабочего марафона стало то, что Илари содрала на пальцах кожу. Пискнул браслет, и ее вытащили из ремонтного отсека, вырубив ключом. Сама бы она не ушла и не попросила бы отдых. Дело было еще в планшете темно-синего цвета. В нем была задана программа работ без перерыва, и изменить настройки Илари не могла.
Итак, вмешался ключ, и Илари опять очнулась на стуле в кабинете начальника смены.
Мозг заработал
