сердца с крошеным жемчугом в середине и той же фактуры топ, открывающий белизну рук, несвойственной калифорнийцам.
– Спасибо, Ларс, за банальный комплимент. Какими судьбами ты сегодня к нам?
– Не откажусь, если ты меня подбросишь до Westfield center…
– Хорошо. Том, поехали.
Том раздосадовано нахмурился еще больше и привел машину в движение. Какое-то время ехали молча. И Грейс даже показалось, что в этот раз все обойдется, но Ларс подло рассеял ее надежды.
– Грейс, мне понадобятся деньги! – в салоне прозвучала та самая коронная фраза бывшего супруга, да еще тем самым ненавистным ей тоном, от которого у Грейс голова шла кругом.
– Стесняюсь спросить, какие?
– Как какие? Зеленые! – Ларс бросил наглость элегантно.
– Интересная у тебя привычка приходить за моими зелеными! – ее светлые глаза вспыхнули от усмешки.
– Ах, в этом смысле… Просто они у тебя есть, а у меня нет, – сказал он, разглядывая что-то в окно.
В этот самый момент Грейс решила перейти в наступление:
– Есть для тебя что-нибудь святое на свете?
– Ох, Грейс, попробуй рассуждать логически. Если есть знакомая рыбка золотого стандарта, у меня не может быть причин вести себя прилично.
– Враг остается врагом всегда!
– Ты мне льстишь, и мне это нравится, – Ларс даже засопел от удовольствия.
– Сейчас не самый подходящий момент просить у меня деньги…
– Все это, что пришло тебе в голову, я знаю, – самодовольно перебил ее Ларс.
– Я так понимаю, ты снова требуешь.
– Без сомнений!
– Какая сумма тебя вдохновила на сей раз? – Грейс возмущенно смотрела прямо Ларсу в глаза.
– Сто тысяч! – вкрадчиво произнес он свое заветное слово.
– Серьезно! Почему не двести? – Грейс подалась всем корпусом вперед, изображая искренность.
Сказать, что Ларсу странно было видеть свою бывшую успешной и уверенной – ничего не сказать. Если ее угнетало то, что он приходит грабить собственных детей, то у Ларса на этот счет было совсем другое мнение. Он никак не хотел признавать достоинства Грейс – это был его личный пунктик. В такие моменты, как сейчас, его переполняло чувство превосходства и уверенности, что он прав только потому, что сильнее, потому что он всегда знал: она в конце концов уступит и профинансирует его очередное безумие. Его не заботили трудности и дела Грейс. Что бы кто ни говорил, но его личное удовлетворение зависело от ее уступчивости. Вот почему, когда Грейс широко раскрыла глаза, он, не скрывая удовольствия, сказал:
– Это шутка-а! Если откровенно, то столько вовсе не нужно.
– Сильно преувеличенная шутка, – моментально и резко отреагировала Грейс.
– Верно! Через три недели мне понадобится триста тысяч, – ответил Ларс, как бы что-то припоминая.
– Сколько?! –
