этой фигуры?
Отец кивнул и сказал:
– Разумеется. Это нимфа, покровительница и символ корабля.
Клерк благодарно кивнул и написал еще одну строчку.
– Скажите, сеньор Беро, вы кому-нибудь сообщили об увиденном?
Отец растерялся.
– А кому я должен был сообщить?
– Да или нет? – Клерк проявил первые признаки нетерпения.
– Нет, – отрезал отец.
– Замечательно. – Монах приветливо улыбнулся и протянул бумагу. – Будьте добры, подпишите.
Отец наклонился, взял гусиное перо и поставил резкую, размашистую роспись.
– Благодарю вас. – Монах принял бумагу и тут же посыпал ее мелким песком, чтобы чернила просохли.
– Мы можем идти? – поинтересовался отец.
– Увы, нет, сеньор Амбруаз Беро. – Монах развел руками. – Я вынужден задержать вас по обвинению в пособничестве идолопоклонничеству.
Анжелика тряхнула головой. Она ничего не понимала.
Отец тоже удивился и спросил:
– Кому, вы сказали, я пособничал?
Клерк спрятал бумагу в металлический шкаф, щелкнул ключом и как-то снисходительно проронил:
– Капитан судна – главный обвиняемый. Он разрешил установить языческий образ на шхуне, значит, виновен в идолопоклонничестве непосредственно. Вы же знали об этом вопиющем факте уже три года и не сообщили церковным инстанциям, следовательно, виновны косвенно. Поэтому и обвинение вам предъявлено иное, лишь в пособничестве.
Отец побагровел и схватился за сердце.
– Я – подданный его величества короля Франции Людовика…
Но испанец оборвал его решительным, не терпящим возражений жестом.
– Вера в Иисуса не знает границ! – с болью в голосе произнес он.
Отец на мгновение ушел в себя, потом повернулся к Анжелике и проговорил:
– Поезжай в гостиницу…
– Это невозможно, – тут же вмешался монах. – Ваша дочь несовершеннолетняя, а потому на все то время, пока вы находитесь под следствием, попадает под опеку церкви.
Отец и дочь переглянулись. Они привыкли к либеральным законам острова Мартиника и понятия не имели, что где-то все еще царит подобный произвол.
– Не беспокойтесь, – чуть мягче произнес монах. – За пару дней, проведенных в монастыре, ничего дурного с вашей дочерью не случится. У нас очень богобоязненные сестры.
Анжелика вперила в монаха упрямый взгляд и вдруг осознала, что это первый мужчина в ее жизни, который вообще не отреагировал на нее как на девушку!
Дело было худо.
Адриан вышел из дома Лавуазье, привычно поднял руку, останавливая извозчика, и тут же сообразил, что не знает, есть ли у него деньги! Он пошарил по карманам, разыскал несколько серебряных монеток и решительно полез в экипаж. Клуб находился буквально в пятистах шагах, но появиться перед
