и драгоценности Матрёшкин пока не брал – революционная сознательность!
Матрёшкинские милиционеры жили артелью, заняв с разрешения Глуповского совета помещение пустующей богадельни. И хозяйство вели совместное. Реквизиции подвергался и самогон. Поэтому вечерами, затянув народные песни, народные милиционеры выпивали в меру самогону и закусывали его тем, что смогли реквизировать днём. На огонёк заглядывали и приятели из блатных. Таких не гнали, а приглашали за стол. Впрочем, милиционеры норму знали и «происшествиев никаких не допущали».
При Совете вскоре были созданы и другие отделы, которые брали на себя решение некоторых вопросов жизни города и губернии. В основном руководили отделами меньшевики и эсеры, а в свои помощники и исполнители они брали депутатов из простых. В результате такой активности Совет уже не мог разместиться в здании Глуповской думы и поэтому в полном составе перешёл через Александровский сквер и занял здание бывшего Дворянского собрания, влив в свои ряды какое-то городское учреждение, размещавшееся в этом же здании.
Председатель Глуповского совета Хренский был очень популярен в рядах головотяпской интеллигенции. Дамы были от него в восторге. Он развёл бурную деятельность.
Первое: он заставил обывателей за их же собственный счёт украсить улицы революционными лозунгами, начертанными мелом на полосках красного ситца: «Да здравствует революция!», «Да здравствуют Временное правительство и его верный друг Хренский!», «Свобода, равенство, братство, сестринство», «Долой царя!» и др. Жители улиц, на которых не будет таких растяжек, будут признаны контрреволюционерам, и «на них будет наложено соответствующее революционное наказание». Что именно за наказание, никто не знал и знать не хотел, поэтому растяжки появились мгновенно по всему городу.
Второе: он внёс в Совет предложения о том, что улицы надо переименовать, – с тем чтобы всяким там Большим Дворянским и Николаевским на смену пришли Малые Революционные и Февральские улицы. Кроме того, он предложил снести все памятники царям и царицам, которые были понаставлены по всей Глуповской губернии.
Совет обсуждал все эти предложения несколько месяцев. Обсуждения были бурными и хаотичными. На трибуну выходил любой желающий и говорил, что хотел. Один депутат из гимназистов предлагал писать название улицы Малой Революционной с большой буквы «М». Но тут же выходил грамотей из слободы, который говорил о том, что «не надо нам больших букв! Хватит, натерпелись! Это тебе, сопляк, не царский режим!» И лез в драку. Так что прения были длинными и бурными, с переходом на личности и драки. Во время заседаний все отчаянно курили, грызли семечки, закусывали и плевали на пол.
Не решился Совет сразу снести памятники. Мнения были ещё более противоположными, чем по вопросу о переименовании улиц. «Мало ли что случится. Он же памятник, ему ничего не будет, а нам может и попасть». Общее мнение сводилось к тому, чтобы памятники перекрасить в другой цвет и дать
