Бетти на нее настучала.
Некоторые правила Джо понимала, некоторые оставались для нее загадкой. «Сядь нормально!» – велела Сара, когда Джо сидела в кресле, широко расставив ноги. «Какая разница, как я сижу?» – недоумевала Джо, и Сара хваталась за голову, стонала и говорила: «Погоди, вот вернется с работы отец!» Когда приезжал Кен, Сара вела его в гостиную и шепотом рассказывала об очередных злодеяниях Джо. Кен вздыхал и вел дочь на кухню, садился на деревянный стул с прямой спинкой и ослаблял галстук. Джо ложилась ему на колени, опускала штаны или поднимала юбку, и отец отвешивал ей десять размеренных шлепков, от которых ее ягодицы становились розовыми и болели. Сара наблюдала за происходящим с порога, скрестив руки на груди. Порка заканчивалась, Кен строгим голосом велел: «Идем со мной, юная леди», и Джо шла за ним в машину, опустив голову.
– Ты в порядке, приятель? – спрашивал отец, едва за ними закрывалась входная дверь. Джо кивала, и он вздыхал и каждый раз повторял одно и то же: – Знаешь, мне ведь гораздо больнее, чем тебе.
Иногда они просто сидели в машине, слушая трансляции спортивных игр по WJBK: «Детройтские львы» или «Россомахи» Мичиганского университета осенью, «Красные крылья» зимой, «Детройтские тигры» весной. Иногда они катались на новеньком Ford Кена, которым он управлял одними коленками, к радости и изумлению Джо. Она устраивалась впереди на длинном сиденье, покрытом искусственной кожей, и папа кружил по району или вез ее в центр Детройта, где знал самые потайные места.
Он водил Джо в Национальный банк Детройта. Там в вестибюле стояла изящная стеклянная туфелька, которую давали померить всем девочкам, и клерк вручал шоколадный батончик тем, кому туфелька была слишком мала. Иногда они отправлялись в ресторан для автомобилистов Dipsy Doodle на углу Найн-Майл-роуд и Телеграф-роуд за двойными бургерами или в кофейню Mayflower, где на бумажных меню значилось: «Идя по жизни, брат, какова бы ни была твоя цель – следи за пончиком, а не за дыркой», или ехали на автомойку Jax Kar, где рекламные щиты советовали: «Чистая машина и едет лучше». Джо обожала сидеть в темноте, пока машина двигалась рывками по темному тоннелю, и слушать, как шлепают и стучат щетки, отмывая крышу и бока. Во всех поездках Джо с отцом включали радио. Кен подпевал глубоким и мелодичным голосом The Yellow Rose of Texas, Unchained Melody или It’s a Sin to Tell a Lie.
Время, проведенное с отцом в машине, было самым счастливым в жизни Джо. В дождливые дни дворники шуршали по стеклу, навевая сон. Зимой теплый воздух из обогревателя приятно обдувал колени, в жаркие летние дни она опускала окно и наслаждалась ветром в лицо. Отцу не мешала ни короткая стрижка Джо, ни ее громкий голос, ни ее комбинезон и сползающие носки; его ничуть не тревожило, что ноги Джо почти такого же размера, как у Сары, и что за год она дважды выросла из школьных туфель. Его ничуть не раздражала ее неряшливость и забывчивость, он не ругал ее за просроченные книги и огромные библиотечные штрафы. Он не возражал против ее любимого сериала «Дымок из ствола» и не заставлял смотреть вместо него ерунду вроде «Я люблю Люси» или «Приключения Оззи и Харриет», ничего не имел против беготни с Фридой на заднем
