глуши могут взяться радары, зато точно знал, что осторожность лишней не бывает. Кроме того, пилоту было виднее, в противном случае за штурвалом вертолета сидел бы не он, а кто-нибудь другой – например, сержант ВМФ США Тэд Камински или эта черномазая макака Локсмит.
Его полное имя, записанное в военном билете, было Таддеус Уильям Камински; оставшаяся в Квинсе матушка звала его Тадеушем, но это было уже очень давно. С тех пор, как надел военную форму, он был просто Камински, а когда нацепил шевроны, звать его стали еще проще: сержант.
Приблизившись к береговой линии, которая только издалека выглядела ровной, будто обрезанной гигантским ножом, а в действительности оказалась основательно изрезанной, вертолет круто набрал высоту, взмыл над лесом и, сейчас же камнем провалившись вниз, едва не задевая салазками макушки деревьев, пошел на юго-запад.
– Не спи, ниггер, – толкнув локтем соседа, круглолицего дурашливого губошлепа по фамилии Арчер, сказал Локсмит. – Лучше помолись за свою черную задницу, пока эти латинос не превратили ее в решето.
– Закрой свою пасть, ниггер, – ответил Арчер и, в свою очередь, ткнул Локсмита локтем в защищенные легким бронежилетом ребра.
Завязавшаяся было шутливая потасовка быстро угасла под тяжелым, многообещающим взглядом сержанта. Тэд Камински не знал сочиненной каким-то русским остряком шутки, но жил в полном с ней соответствии, более всего на свете ненавидя две вещи: расизм и негров, которые, по его наблюдениям, как раз и были самыми отъявленными, махровыми расистами на планете.
С металлическим клекотом и громовым шелестом рассекая лопастями влажный от испарений раскинувшихся внизу джунглей воздух, следуя изгибам постепенно повышающейся местности, вертолет двигался в направлении выступающей из предутреннего тумана горной гряды. Установленный в открытом дверном проеме по правому борту пулемет немного напоминал выставившего наружу нос любопытного пса. Сидящий рядом с ним рядовой первого класса Флинстоун вынул из кармана открытую пачку сигарет, понюхал, глубоко вдохнув терпкий аромат сухих табачных листьев, убрал пачку обратно в карман и, проведя веснушчатой ладонью по огненно-рыжей макушке, со вздохом сказал:
– Скорей бы.
– Не терпится получить свою порцию свинца? – немедленно встрял неугомонный Локсмит.
– Не терпится взглянуть, что это за «Крысиная нора», – невозмутимо ответил Флинстоун.
– Это интересно не тебе одному, – сказал ему Камински. – Именно поэтому мы здесь. А ты, – повернув голову, обратился он к Локсмиту, – заткни пасть и не каркай, пока я не вышвырнул тебя за борт.
– Позвольте, это сделаю я, сержант, – расплывшись в широкой белозубой ухмылке, с готовностью предложил чернокожий Арчер. – Тогда у него не будет оснований подать жалобу на притеснения по расовому признаку.
– Согласен, – с самым серьезным
