на создание этого чуда.
Легкая занавеска взмыла вверх сама по себе, пропуская нас. После роскошного великолепия предыдущих помещений строгость обстановки в этой комнате умиротворяюще подействовала на мои измученные, слезящиеся от бесконечного мельтешения глаза.
В дальнем конце комнаты виднелось возвышение, на котором стояло кресло. В нем с величественным видом восседал старец в просторном лиловом одеянии. Его насмешливые глаза едко глянули на меня.
– С чем пожаловали вы, незнакомцы? – Громогласный голос, казалось, прозвучал откуда-то с потолка. – Кто посмел нарушить покой владыки?
Мердок слегка подтолкнул меня плечом.
– Э-э-э, – закашлялась я. Меня никто не учил правилам этикета, и я судорожно соображала, что надлежит сделать: рухнуть на колени и облобызать ковер под ногами в знак уважения или стоит ограничиться просто лежанием на животе, пока монарх не соблаговолит разрешить мне лицезреть его светлый облик.
– Какая чушь, – фыркнул кто-то позади. – Опять ты, Дитон, развлекаешься.
Достопочтенный старец смущенно прокашлялся и начал уменьшаться в размерах. Неимоверно вырос его нос, почти исчезли густые, клочковатые брови.
– Я ни при чем, он сам, – поспешила я оправдаться перед Мердоком. Мало ли, может, меня обвинят в покушении на убийство священной особы. Прецеденты уже были.
– Прошу прощения. – Из полумрака выступила смутная полутень. – Это мой любимый гном развлекается. У него отвратительнейший характер.
Действительно, около трона копошилось весьма забавное создание: маленький толстячок с кривыми ножками и хмурым выражением лица. Он презрительно оглядел нас и, издав протяжный свист, куда-то испарился. Я же перевела взор на истинного повелителя Дареора.
Монарх, вопреки моим ожиданиям, оказался изящным молодым мужчиной с обаятельной улыбкой, потрясающими сиреневыми глазами. Он был одет в просторного кроя рубаху и брюки и слегка небрит.
Император непринужденно занял свое место и весело подмигнул мне.
– Старая гвардия в полном сборе, – любезно наклонил он голову. – Вот только не надо, Элиза, стелиться и петь передо мной дифирамбы. Терпеть не могу дворцовый этикет.
– Ты сам его некогда и создал, – весьма невежливо перебил императора Мердок. Я приготовилась услышать раскаты грома – выражение монаршей немилости – от такой вопиющей дерзости.
– Виновен, грешен, – ничуть не смутившись, расхохотался повелитель. – Когда-то мне казалось это забавным. А теперь я не могу склонить Совет Мудрейших к пересмотру своего столь опрометчивого шага.
– Извините, ваше императорское величество, – рискнула я прервать разговор двоих друзей. – Но что такое Совет Мудрейших? Уже не впервые я слышу это название. Не сочтите за дерзость.
Клянусь, такого дружного хохота я еще не слышала
