до сегодняшнего времени не удается собрать в центре сколько-нибудь точных сведений о численном составе действующей армии»[181]. Отчетность в войсках велась неудовлетворительно, по различным учетным формам, без взаимодействия между инстанциями. То же самое относилось к учету военнообязанного населения и военным призывам. Как отмечалось в докладе начальника Мобуправления П.П. Лебедева в Совет Всероглавштаба, «цифровые данные о призывах, произведенных до 1 января 1919 г., обладают весьма малой достоверностью, и пользоваться ими для каких-либо расчетов и выводов надлежит лишь с большой осторожностью»[182]. Однако отчетность и по последующим мобилизациям в силу фронтовой обстановки отличалась неполнотой: «При переходе многих губерний… в руки противника и затем обратно как противником, так и реввоенсоветами советских армий объявлялись мобилизации без всякой системы и статистической отчетности; бывший же в означенных губерниях статистический материал обычно сжигался»[183]. Непрерывные организационные перестройки, сокращения и переподчинения военкоматов только добавляли неразберихи в отчетности.
Поскольку в период Гражданской войны этничность не считалась существенной характеристикой военнослужащих, долгое время она не находила отражения в принятых организационно-учетными органами Наркомата по военным делам (Всероссийской коллегией по организации и управлению Красной армией и сменившим ее в начале мая 1918 г. Всероссийским Главным штабом) формах учета личного состава, рассылавшихся местным органам военного управления для исполнения. Уже в апреле 1918 г. был введен в действие большой комплект документов личного и количественного учета добровольцев Красной армии, подготовленный учетным отделом Всероссийской коллегии[184]. Ни в одной из них не было графы «Национальность». Не появилось ее и в более поздних учетных документах. Например, в учетной карточке военнообязанного (форма № 2), утвержденной приказом РВСР № 1169 от 21 июля 1919 г., из 37 подлежавших заполнению пунктов национальности места не нашлось[185].
В то же время было бы ошибкой считать, что категория национальности была совсем неизвестна советским военно-учетным органам в период Гражданской войны. Например, в форме индивидуального учета «Сведения о красноармейце», разработанной штабом Петроградского военного округа еще в апреле 1918 г., графа «Национальность» стояла четвертым пунктом, сразу после фамилии, имени и отчества военнослужащего[186]. В анкете Всероссийского бюро военных комиссаров, введенной в действие не позднее начала июля 1918 г., сведения о национальности содержались в пятой по счету графе, после фамилии, имени и отчества, семейного положения, возраста и образования[187]. В перерегистрационных картах начальствующего состава в 1920–1921 гг. национальность также отмечалась на одной из первых позиций[188]. Таким образом, можно предположить,
РГВА. Ф. 4. Ф. 12. Д. 8. Л. 34.
РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 803. Л. 113.
РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 803. Л. 113 об.
«Алфавитный именной список записавшихся добровольцами в Красную армию» (форма № 9); «Удостоверительная карточка для записи в Рабоче-Крестьянскую Красную армию» (форма № 2); «Личная карточка» добровольца РККА (форма № 5); еженедельная, вскоре замененная двухнедельной сводная ведомость о военнослужащих, «опросные листы» о состоянии строительства Красной армии для военкоматов и другие документы (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 366. Л. 30–30 об.; РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 65. Л. 56, 93, 133, 136).
Временное руководство для учета военнообязанных. [М., 1918]; Временное руководство по ведению письменных сведений на солдат, а также для учета военнослужащих и лошадей в войсковых частях, управлениях, заведениях и учреждениях подведомственных Комиссариату по военным делам. Пг., 1918.
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 366. Л. 65–65 об.
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 207. Л. 148; Ф. 6. Оп. 7. Д. 5. Л. 143.
РГВА. Ф. 10. Оп. 3. Д. 179. Л. 31.
