вы оставили меня и папеньку в очень деликатном положении. Теперь я сижу взаперти. Как вам удалось проникнуть сюда? Ведь усадьба охраняется?
– Для влюбленного гусара нет ничего невозможного! Я пришел сказать, что мне искренне жаль, что все так получилось. И я не хочу, чтобы вы выходили за старика.
– Поверьте, а уж как я не хочу…
Константин ощутил запах и дыхание девушки, она прильнула к нему, и – о, искушение! – страстно поцеловал.
Едва, отдышавшись после поцелуя, Наташа прошептала:
– Я хочу вас… Может, после этого папенька смягчиться… Ему просто некуда будет деваться…
Гусар ощутил прилив желания, и обняв Наташу, увлек ее на ложе…
Пантелемон, как обычно, приняв на грудь очередную рюмку водки и, закусив ее луком и огурчиком, вышел из своей каморки на свежий воздух. Хозяин обязал его делать ночью обход и проверять посты. Правда, охранники, роль которые исполняли селяне, были, прямо скажем, никудышнее – почти все заснули.
Кучер не стал будить их, уж коли кто покажется подозрительный – он и сам справится. Итак, совершая обход вокруг барского дома, изрядно выпивший Пантелемон, наткнулся на лестницу.
– Ах, лихоманка тя побери… Кровельщики, сукины дети…
Он подхватил ее, отнес к сараю и продолжил обход. Неожиданно до его слуха донеслись обрывки фраз, явно доносившиеся из открытого окна на втором этаже. Кучер притаился: в скудных отблесках свечи, явно просматривались две фигуры…
– А, Наталья Дмитриевна с Глашкой…
Неожиданно эти две фигуры обнялись… Кучер обомлел: изловить мерзавца и получить вознаграждение от барина было настолько велико, что он начал действовать опрометчиво и необдуманно.
Пантелемон опрометью бросился в комнату Марии Ивановны.
Барыня, почитав на ночь книгу, задула свечу и, перекрестившись, попыталась заснуть. Но сон не шел, на душе было тревожно. Ее беспокоил Дмитрий Федорович: опухоль на лице спадала медленно, голова еще кружилось, да и сердце стало побаливать от эмоциональных переживаний, выпавших на его долю в последние дни.
Только Мария Ивановна задремала, как сквозь сон почувствовала, будто дверь ее спальни открылась, и кто-то вошел. Она открыла глаза: над ней склонилось взлохмаченное чудовище, отблеск дьявольского огня озарял его клыки….и почему-то пахло перегаром.
Чудовище заговорило пропитым голосом Пантелемона:
– Барыня!
Мария Ивановна не на шутку испугалась, решив, что кучер и вовсе допился до чертей и пришел лишать ее жизни.
Кучер нагнулся еще ниже, дабы хозяйка услышала его.
– Барыня!
Мария Ивановна ощутила, что ноги и руки у нее похолодели, волосы на голове зашевелились.
– Что тебе, окаянный? – спросила она шепотом. – Убивать меня пришел?
Кучер отпрянул.
– Матушка-барыня, чаго с вами? Это я – Пантелемон, кучер ваш… Али не признали спросонья? Зачем мне убивать вас?
Мария
