что есть такая опция: поехать со мной в путешествие.
– Ох, как это заманчиво, – я обнял ее, – когда мы вернемся с Рэйнбоу, будет ровно месяц моего отсутствия, а за это время в Москве тебя начинают забывать. Это самый длительный мой отъезд в году. Месяц. В квартиру пустил друга на это время, потому что, если уехать и отказаться от аренды, то, вернувшись, я такую цену уже не найду. К тому же, первый месяц нужно оплачивать втройне – за первый и последний, плюс сто процентов агенту.
– Да я знаю все это, не думай об этом, я просто спросила на всякий.
– Давай в Москве вернемся к этому разговору. Посмотрю, как с работой пойдет. Честно говоря, последнее время работал много и за копейки.
– Хорошо, поговорим об этом позже.
– Ли, мы же в Москву вместе поедем?
– Конечно! – Лиса, искоса игриво посмотрела на меня, – ты чего спрашиваешь? Один собрался уехать?
– Нет, нет, конечно, с тобой, только с тобой.
– То-то же!
Она приблизилась лицом к моим губам, и я, обняв, поцеловал ее.
Оствшиеся дни прошли как в романтическом кино. Мы не разлучались ни на минуту. Ели, спали, занимались сексом… Я все больше заболевал этой рыжеволосой девчонкой и вместе с ней начинал принимать в себе то, чего обычно стеснялся, чувствуя, как мой образ отражается в ее полных обожания глазах. Более того, когда она была рядом, я начинал влюбляться и в весь окружающий нас мир. И мир этот в ответ накатывал потоками эйфории и безудержного болезненного счастья. Теперь я очень хорошо понимал Кирилла со Светой, которые до последнего дня Радуги так и не вышли из своей типухи, пребывая «перманентно в состоянии соития». Мы с ними так и не познакомились. Да и им, вероятно, было не до этого.
Иногда у меня появляется ощущение, что все мы находимся внутри некоего квантового эксперимента, словно в компьютерной игре. И игроков в этом эксперименте не так уж и много, как могло бы показаться. Есть настоящие, относительно каждого участника – «свои», как я их называю. Но большинство людей для нас – просто программы, зачастую шаблонно или небрежно прописанные. Эти программы создают собою мир каждого игрока, и он бродит среди них, словно неприкаянный, в поиске «своих». Между небом и землей, верой и неверием, – будто бродячий дух. А когда два таких человека встречаются и узнают друг друга, видя в найденном частичку себя, то вокруг возникает другой мир, качественно нового уровня, со своим особым невербальным языком, понятным лишь им двоим. Вот с этого момента и начинается настоящая игра, в которой они – главные персонажи и существуют лишь друг для друга.
Уезжая с Лисой на станцию, мы уничтожили все следы своего пребывания в этой реальности. Засыпали землей костровища и яму для пищевых отходов. Закидали еловыми ветками примятый палаткой пятачок. Наш пятачок. Радуга на небе появляется, ничего не разрушив, и исчезает, ничего не оставив. Разве что немного от самой себя, до следующего возвращения.
Часть 2
