где-то слышал, что во время беременности нужно слушать живую музыку и вслух разговаривать с ребёнком.
– Правда? Я не знала! Сейчас, наверное, уже поздно? – грустно, но с надеждой спросила она.
– Никогда не поздно, – дал я единственный возможный ответ. – Только не нужно ждать от своего ребёнка гениальности только из-за этого.
– Мне важно только, чтобы он просто родился, – как-то… болезненно сказала Фистория.
– Всё в порядке? Может, вам не здоровится? Я знаю Лечение и могу…
– “Заткнись!! Что ты несёшь?!” – взревел Дедион.
Фистория буквально вскочила со стула, который с грохотом упал на пол, и смотрела на меня бешенными глазами, медленно отступая назад.
Что происходит?
– “Что такое?”
– “Она беременна, а какой магии может идти речь?! На неё нельзя ничего накладывать, и ей самой нельзя использовать ни единого заклинания.”
Рахлес! Вот я идиот! Уже ведь сталкивался с подобным в Гардинии.
– Простите! Я сказал глупость! Совсем из Разума всё вылетело. Не беспокойтесь, я не причиню вам вреда!
Фистория, постояв несколько секунд, всё же решила сесть обратно на стул.
– Я подниму!
– Не пугайте меня так больше, – сказала она присаживаясь.
– Конечно. Я не хотел, – нужно как-нибудь сгладить ситуацию. – А не тяжело вам без возможности использовать магию?
– Мне? Нет. Я ведь Чудесница. С проводимостью, но всё равно Чудесница. Знаю лишь пять несложных заклинаний, поэтому легко справляюсь и без них. Тяжело, что на меня другим нельзя накладывать Сон или Воодушевление. Иногда мне это нужно.
Воодушевление? Проблемы со сном мне понятны, но откуда уныние и депрессивность?
– Чего грустить? – выдал я лучшую из своих улыбок. – Вам радоваться нужно!
И снова это выражение на её лице. Я опять что-то сказал не так?
– Дело в том, что это моя третья беременность, – после затянувшегося молчания сказала Фистория.
Я в очередной раз обвёл взглядом выглядящий пустым дом. Не вижу здесь никакого признака присутствия детей.
– Что-то случилось? – задал я вопрос, внутренне не желая слушать ответ.
– Растворение.
Первую секунду я не понял, что она имела в виду, но потом вспомнил, что вынашиваемый ребёнок при гибели растворяется внутри матери, залечивая её раны. Как сказал когда-то Дедион – ребёнок превращается в сгусток маны.
– “Она сейчас говорит о выкидышах?” – решил я уточнить у Дедиона, чтобы снова не попасть впросак.
– “Их эквивалент в этом мире.”
– И вы боитесь, что это случится снова? – не мог я не задать этот вопрос.
– Боюсь. Причины первых двух не ясны. Сказали, что дело в периодической сверхчувствительности к мане.
Впервые слышу.
– “Что
