вчера письма и был очень рад. Вот уже больше двух недель я в Кембридже работаю в лаборатории. Теперь настает самый рискованный момент – это выбрать тему для работы. Дело нелегкое и довольно-таки серьезное. Когда у меня такие моменты, то я не люблю много говорить, и потому мне трудно написать что-либо определенное о моем положении и о моей работе. Когда добьюсь чего-либо, то напишу тебе <…>
Сейчас вместе с неким Мюллером, работающим тоже в Кавендишской лаборатории, я отправлюсь в Лондон. Надо повидать Алексея Николаевича Крылова и Анну Богдановну Ферингер[13] перед отъездом. Едем в Лондон на мотоциклетке. Если все будет благополучно, это возьмет 2–2½ часа.
Этот Мюллер – швейцарец из Женевы, ему 32 года. Это первый человек тут в лаборатории, с которым я сошелся довольно хорошо за две недели моего пребывания. Он развитой парень, очень мил, оживлен, почти как француз, и разговорчив, как русский. Работает он по вопросу рентгеновских лучей. У него прекрасная техника и недурная, по-видимому, башка.
Остальные работающие относятся ко мне довольно мило, хотя познакомиться с этими англичанами близко не так-то легко <…>
Кембридж, 12 августа 1921 г.
Дорогая Мама!
Получаю теперь от вас письма довольно аккуратно. Это меня очень радует. Беспокоит меня вопрос, как вы будете, когда Лёня уедет на Север. Вообще, душа моя болит за вас.
Вот я уже три недели работаю в лаборатории в Кембридже. Дела идут помаленьку, но беда вся в том, что через неделю, 20 августа, лаборатория закрывается. Три недели каникулы. Право, не знаю, как провести эти три недели. Хочется работать, а тут, хочешь не хочешь, три недели гуляй. Думаю поехать в Шотландию проведать семью Милларов.
Тут, в Кембридже, я снимаю две комнаты в одной семье, тут же столуюсь. Семья полуинтеллигентная, мещанская, но они очень любезны со мной. В особенности хозяйка, очень разговорчивая, по вечерам заходит ко мне и долго беседует. Разговоры неинтересные, но я на это смотрю как на уроки английского языка.
Вчера первый раз имел разговор на научную тему с проф. Резерфордом. Он был очень любезен, повел к себе в комнату, показывал приборы. В этом человеке безусловно есть что-то обаятельное, хотя порой он и груб.
Так жизнь моя тут течет, как река без водоворотов и без водопадов. До шести работаю, после шести либо читаю, пишу письма, либо еду покататься на мотоциклетке. Это для меня большое удовольствие. Дороги тут идеальные.
Петр Леонидович Капица
Кембридж, 20 августа 1921 г.
Дорогая Мама!
Получил от тебя письмо, содержание и тон которого меня очень огорчили… Ты прекрасно знаешь, что когда я очень сосредоточен, очень занят, когда положение не имеет еще достаточно крепкого фундамента, писать письма мне очень трудно. Я пишу их, конечно, потому, что считаю, что лучше написать плохое письмо, чем не написать никакого. Что касается писем другим и того, что от других вы узнаете обо мне, то это, как я уже объяснил в письме
Ферингер Анна Богдановна – жена А. Н. Крылова. Работала в Пулковской обсерватории.
