сейчас в интерьере появилось много новых вещей, Светлана чаще всего общалась с теми, которые знала с детства. Проходя по гостиной, она каждый раз коротко касалась рукой маминого рояля, время определяла по довоенным ходикам, вечерами забиралась с ногами на кожаный диван с высокой деревянной спинкой, который был чуть старше ее отца, и с вечно новым наслаждением ныряла в бесконечные шкафы библиотеки, которую начал собирать еще дед Степан Зарницкий, получивший дом в Кратове за заслуги перед революцией в начале 1930-х.
– Как твоя голова? – обратилась к Свете Надя, сидящая на другом конце огромного старого дивана с кружкой чая. От усталости у нее под глазами залегли тени, с которыми не удавалось справиться даже мягкому свету торшера.
– Ничего, нормально. Слушай, прости, что я пропустила завтрак. Правда было тяжко. Что-то в последние дни навалилось столько всего…
Надя вздохнула, потерла лоб и потребовала:
– Рассказывай.
– Ты устала, не хочу тебя грузить.
– Свет, давай выкладывай. После сегодняшнего дня взаперти с девятью архаровцами мне уже ничего не страшно, – улыбка вышла скупой, но достаточно теплой, и Света, выдержав небольшую паузу, выдохнула:
– Мне звонила мама и требовала, чтобы я возвращалась к Пьеру в Брюссель.
– Хм, – озадаченно отреагировала Надя. – И что ты об этом думаешь?
– Сложно сказать. Честно говоря, я удивилась, она ведь так редко звонит. У нее же комплекс оперной дивы: «я, мой голос, мой режим, моя внешность, мои концерты». Другие люди ей в принципе не очень интересны. И вдруг такое…
– Может, ей Пьер звонил? – предположила Надя. – Они общаются?
– Общаются иногда… Да, возможно, – Света глубоко вздохнула, передернула плечами и встала с дивана. – Надюш, я хочу немного выпить. Будешь?
– Нет, я лучше чаю. Мне завтра на работу рано выезжать, а ты знаешь, я тот еще пьяница, от одного бокала болею два дня, – Надя снова сделала глоток из огромной кружки и прикрыла веки, наблюдая сквозь ресницы, как Света достает из буфета бутылку красного вина и бокал, ловко открывает, наливает и делает первый глоток темной, как кровь, но прозрачной жидкости со сложным будоражащим запахом.
– Если Пьер ей звонил, значит, она знает, что он начал процедуру развода, – Света снова глотнула вина. А Надя, мгновенно стряхнувшая сонное оцепенение, уже смотрела на нее во все глаза.
– Да что ты! А когда ты узнала?
– Недавно. Он звонил в скайпе. Потом бумаги прислал. Мировое соглашение, все по-честному, без уловок, вполне достойно, – Света уже села обратно на диван, и Надя, глядя на ее профиль, снова поразилась, как подруга в минуты напряжения, задумчивости или грусти похожа на свою блистательно красивую мать. В обычной жизни это сходство почему-то не было так заметно.
Надя потянулась к Светлане и положила легкую руку ей на локоть.
– Светик,
