с пленкой у какого-то поиздержавшегося иностранца… Врать, так с размахом.
Положение у меня было, конечно, аховое, поэтому я доверчиво посмотрел на него, хлопнул себя ладонью по лбу и сказал с нажимом:
– Эх, старость не радость! Склероз проклятый! Вспомнил! Я ведь давно купил этот аппарат вместе с пленкой у одного поиздержавшегося иностранца! Говорить правду, так с размахом, всю до конца! Чистосердечно, с искренним раскаянием!
У Савельева в глазах полыхнул нехороший огонек, но он, сморкач несчастный, постарался сдержаться и сказал невозмутимо:
– Давайте, Дедушкин, поразмышляем вместе над этими фотографиями.
– А чего там размышлять? Разлагается буржуазия как хочет, – сказал я вроде с юмором, но, наверное, раздражение мое уже заметно просвечивало.
– Э, нет, – не согласился Тихонов. – Джинны, вырвавшись на свободу, хотят понять, что вокруг них происходит.
– Да-а? – осторожно спросил я.
– Несомненно, – заверил меня Тихонов. – И могущество их не от Бога, а от дьявола и заключается в знании, которое они добывают трудом и любознательностью. Итак, мы располагаем тринадцатью фотоснимками…
Он взял фотоснимки, сложил их в одну пачку и перетасовал вроде карточной колоды.
– Чтобы осмыслить их содержание… Что нам надо, Саша, чтобы осмыслить их содержание?
– Система, – бойко отрапортовал Савельев. – Она необязательна только для камерного снимка с полуобнаженной девицей, где формы исчерпали содержание.
– Нужна система, все правильно. Теперь надо решить, что нам взять за основу для классификации. Дедушкин, есть соображения?
– Я свои соображения для другого применяю, – категорически отказался я от соавторства.
Они сделали ставку на то, чтобы раскачать меня на перегрузках страха, и, если я сделаю ошибку в расчетах у них на глазах, тогда дело мое будет швах. Они не случайно вели все эти разговоры в моем присутствии – они ведь рассчитывают, что я не выдержу «психологической атаки» и сдамся. И когда они впотьмах шарили в омутах моей тайны, сердце у меня все время сжималось в тревожном предчувствии, даже, скорее, предвидении – сейчас нащупают, ухватят, и тогда все запирательство станет бессмысленным, и, как говорится в любимой песне: «…опять, опять передо мной – решетка, вышка, часовой…» Все свои маневры они проводили у меня на глазах, неизбежно выводя меня из равновесия. Только бы не ошибиться. Мне очень важно было сейчас удержаться в полной «несознанке».
– Раз Дедушкин не хочет думать вместе с нами, разрешите мне внести предложение, – сказал Савельев. – Снимки нужно классифицировать по группам изображенных на них лиц.
– Принято за основу. Против – нет? За – двое, воздержавшийся – Дедушкин. Принцип подбора групп? Какие предложения?
– Чего ж тут думать? Везде, где девица, – в одну группу, все остальные – в другую, – быстро сказал я, слабо надеясь, что мне удастся сбить их со следа.
Савельев
