оснований для начала войны). Министр иностранных дел царского правительства С.Д. Сазонов (1860–1927), узнав о содержании австрийской ноты, сказал: «Это европейская война». Конечно, самостоятельно Сербия, пережившая две Балканских войны, не могла выдержать удар, направленный против нее мобилизованными одиннадцатью австро-венгерскими корпусами и все свои надежды возложила только на русского царя. По повелению Государя Николая II царское правительство 12 (25) июля официально заявило о том, что «Россия не намерена бездействовать, если Австро-Венгрия попытается силой навязать Сербии свою волю». В ответ на австрийскую мобилизацию и драконовский ультиматум, предъявленный Сербии, Государь 13 (26) июля повелел ввести в стране «предмобилизационное положение». Все воинские чины, находившиеся в отпусках, были вытребованы в свои части, а войска лагерного расположения вернулись к местам своей дислокации. 16 (29) июля состоялся телеграфный обмен мнениями между императорами Николаем II и Вильгельмом II. Однако вернемся к более ранним событиям международного конфликта и к датировке по старому календарному стилю, который действовал в России до февраля 1918 г.
В связи с быстро разрастающимся международным конфликтом Николай II записал 12 (25) июля 1914 г. в своем дневнике:
«В четверг вечером Австрия предъявила Сербии ультиматум с требованиями, из которых 8 неприемлемы для независимого государства. Срок его истек сегодня в 6 часов дня. Очевидно, разговоры у нас везде только об этом. Утром поехал в Красное Село…. От 11 ч. до 12 ч. у меня было совещание с 6 министрами по тому же вопросу и о мерах предосторожности, которые нам следует принять…»[108]
Военный министр царского правительства генерал В.А. Сухомлинов (1848–1926) позднее писал в своих воспоминаниях об этом историческом совещании:
«Не совсем врасплох, но довольно неожиданно получил я предложение прибыть на заседание совета в Красное Село 25 июля (12 июля по старому стилю. – В.Х.), в разгар лагерного сбора.
Помню, что во время моей поездки на заседания я не испытывал никакого предчувствия относительно надвигавшейся катастрофы. Я знал личное миролюбие царя и не получил никакого извещения о предмете предстоящего заседания. Поэтому я придавал поездке в Красное Село настолько малое значение, что поехал один, не взяв с собою ни начальника Генерального штаба, ни даже дежурного адъютанта: предметом совещания могло быть чисто военное дело Петербургского военного округа или что-либо, касающееся лагерных сборов…. В малом летнем дворце великого князя Николая Николаевича я встретил нескольких министров, между ними министра иностранных дел, а также несколько высших чинов военного ведомства. Многие из них также ничего не знали о предмете предстоящего совещания; однако высказывали, ссылаясь на присутствие Сазонова, предположения, указывающие на политическое положение.
Государь вошел в зал заседания вместе с дядей. На нем были летняя форма одежды своего Гусарского полка. Как всегда, приветливо
Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 475.
