тягучими звуками танго, плачем цикад и стонами знойных красавиц. В нём всегда было жарко: в горах и под сенью пальм, в пыльных забегаловках, под вражеским огнём на раскалённых солнцем камнях и на шёлковых простынях в объятиях знойных красавиц…
Да, да, со знойными красавицами я, кажется, слегка переборщил.
Но, во-первых, законы бондианы обязывают. А во-вторых, красавицы были тем, что я напрочь упустил из виду в первой книге. Следовало компенсировать.
И вообще, «50 оттенков серого» ещё не забыты публикой, так чего теряться-то?
Ух, я там разошёлся!
Ну, не я, конечно. Мой герой…
Работа над этим романом многому меня научила. Например, тому, что даже сетератору, творящему на бегу в безумных ритмах современной жизни, следует изучать географию до, а не во время написания книги. И тому, что знойных красавиц на книгу не должно быть больше двух: пока они утолкутся в сюжете, основное действие развивать некогда. (Серьёзно вам говорю, две – это предел! В крайнем случае, остальные красавицы, которые сверх двух, не должны быть особенно знойными. Мне пришлось нахально отбрасывать их по ходу дела, перековывать во вражеских шпионок, влюблять в других персонажей, чтобы не путались под ногами. Одну, особенно знойную дочку подпольного бутлегера из соседнего Парагвая, я, признаться, вообще шлёпнул на скорую руку, чувствуя, что на ней сюжет забуксует окончательно. Но все эти уроки были осознаны мной позже.
Поначалу я так пыжился от гордости, что чуть не застревал в дверных проёмах. Но все надежды были убиты четырьмя словами: «Ничего так, легко читается».
Точнее, не ими, а их совершенным одиночеством в разделе отзывов.
Жажда славы осталась неутолена.
Жажда…
Я сел на лавке, осознав, что до смерти хочу пить. Дед Гриша уважал крепко присоленные блюда, и теперь у меня в горле было так же сухо и жарко, как в Патагонской пустыне.
Я подошёл к колодцу и уже взялся за крышку, но передумал, представив, как в священной тиши звёздной ночи на всю деревню загремит оцинкованное ведро. Да и вода в колодце такая холодная, что я, пожалуй, тут же без зубов останусь.
Не надо ничего выдумывать: в избе, сразу у двери, стоит капроновый бак с питьевой водой, на крышке у него ковшик стоит. Даже фонарь зажигать не придётся, а дед Гриша, конечно, уже видит десятый сон. Хлебну водицы и наконец-то сосредоточусь на звёздах.
Я подошёл к дому, поднялся на крыльцо, проскользнул в сени, выключил фонарь, сунул его за пояс и, не дыша, потянул на себя внутреннюю дверь. Хорошо, что в доме у деда Гриши ничего не скрипит. Я поднял ногу, перенёс её через порог, ощутил тёплый мех Васьки, обогнул его, не разбудив, и встал рядом с баком, нащупывая ковш.
Попил мелкими глотками, чтобы не издавать громких звуков.
Не знаю, что пошло не так. Когда я возвращал крышку на место, она вдруг перевернулась, ковш со стуком провалился, я отшатнулся,
