страну, чтобы одновременно сохранять и укреплять нравственную составляющую личной, семейной и общественной жизни.
Поэтому, может быть, главная идея, с которой Церковь обращается к обществу в связи с модернизацией, заключается в том, что, совершенствуя и преобразовывая надстроечные ценности, нам необходимо сохранять и укреплять ценности фундаментальные. Всякая модернизация должна включать нравственное измерение. Иначе ничего не получится, иначе у нас будет еще одна машина угнетения, иначе, развивая какие-то стороны общественной, социальной, политической и экономической жизни, мы будем, образно говоря, затягивать туже петлю на качестве человеческой жизни.
Гуманитарное, человеческое, нравственное измерения очень важны. И в этом смысле Церковь готова участвовать в общественном диспуте в отношении темы модернизации и приветствует постановку этого вопроса сегодня на самом высоком государственном уровне в России.
– Осмелюсь предложить на Ваш суд утверждение, что нравственность непопулярна. Скажем, театры, газеты, телевидение, радио, другие средства массовой информации, политические партии, политики, многие общественные институты ориентируются именно на популярность. Популярность – это рейтинг. Таким образом, они делаются заложниками этой популярности, и публика требует от них быть популярными. А достигается популярность не за счет демонстрации чего-то нравственного. Возникает некий замкнутый круг. Что делать?
– В этом и должна проявиться роль государства. Как в семье родители осуществляют свои воспитательные функции, так и в обществе должно проявляться здоровое, разумное участие государства в этих процессах. Я поясню свою мысль. Жить по закону инстинкта легче, чем по закону совести, потому что существование, подчиненное инстинктам, вызывает удовольствие. Но мы знаем, что это животная жизнь. И если человек ведет подобный образ существования, он становится животным.
Мы должны понимать: нравственность есть непременное условие и счастья отдельного человека, и выживания человеческого общества в целом. Почему так? – А потому, что Бог так возжелал. Мы можем делать все, что угодно: можем признавать бытие Бога или отрицать его, можем соглашаться с объективным значением нравственности или ухмыляться по этому поводу. Сам по себе нравственный закон, как и, допустим, закон тяготения, от этого не изменится и не исчезнет. Только нужно понять, что, если мы будем игнорировать закон тяготения, мы разобьем голову. Точно так же мы калечим жизнь, игнорируя нравственный закон. И если кто-то в своих мыслях, желаниях и поступках руководствуется стремлением жить в соответствии с инстинктом, то в обществе, как и в семье, должны найтись разумные люди, которые скажут: «Это опасно; ты еще до конца не понима– ешь, насколько это опасно. Раскрепощение инстинкта – это путь к гибели».
Я думаю, что должно быть некое общественное сознание, общественный консенсус, на основании которого было бы недопустимым использование,
