знал уже почти наизусть: «Городские же храмы частью из кирпича, большая часть – деревянные, дома все деревянные. Никому нельзя строить из камня или щебня, кроме немногих из знати, и первейшим купцам можно строить у себя в жилищах хранилища – маленькие и низкие, в которые прячут самое ценное во время пожара. Англичане и голландцы и купцы из Ганзейских городов здесь преимущественно складывают свои товары, распродавая ткани, шелковые изделия и благовония…»
Он усмехнулся, читая следующую фразу: «Местные купцы весьма сведущи и склонны к торговым сделкам, весьма жуликоваты, однако несколько приличнее и цивилизованнее других жителей этой страны…»
Маша
Маша сидела в коридоре прокуратуры и послушно ждала. Анна Евгеньевна, крупная дама за сорок, следователь по делу Баграта Гебелаи, с кем-то долго ругалась по телефону. Наконец она впустила Машу в кабинет, предложив куцый, покрытый кожзаменителем стул напротив массивного стола.
Стол был девственно чист, чего нельзя было сказать про Анну Евгеньевну: черный свитер, растянутый на массивной груди, украшала явно кошачья шерсть; волосы, убранные в тяжелый шиньон, растрепаны и плохо выкрашены, маникюр на внезапно изящных руках с миндалевидными ногтями – облуплен.
– Значит, Гебелаи? – сказала она, постучав ногтями по столешнице. Затем быстро оттолкнулась от стола, подкатила на кресле к шкафу, безошибочно вытащив нужное дело, и подъехала обратно к столу. Открыла, секунду посмотрела на бумажки, потом перевела взгляд на Машу: – А тебе, девуля, зачем?
Маша решила сказать полуправду: мол, пишу дипломную работу по странным смертям, выдаваемым за несчастные случаи…
– Да… – Анна Евгеньевна, крякнув, полезла за сигаретами и закурила. – Смерть странная, спорить не буду. Гебелаи был архитектором-конструктором. Проектировал несколько новых станций метро, с «козырьками». В час пик, в самый дождь, два года назад, когда под козырьки собралась, спасаясь от дождя, толпа народа, те внезапно обломились. Погибли сотни людей. – Следовательница вздохнула и стряхнула пепел – частично в пепельницу, частично на черный свитер. – Ужасная история. Много женщин, детей погибло. Ты, наверное, помнишь. – Маша молча кивнула. – Его с подрядчиками тогда судили и признали виновным. Станции метро рухнули из-за конструктивных ошибок в проектировании: неправильно выбраны материалы, неверно рассчитаны нагрузки… Но пришла президентская амнистия, и Гебелаи отпустили. Ну вот. А через пару месяцев его нашли мертвым в квартире на Ленивке: весь в земле, под ногтями тоже черно, голый, исхудавший… Врачи сказали: сердце не выдержало физических нагрузок. Но какие нагрузки у этой сволочи? Он ведь, понимаешь, заслуженный архитектор, лауреат конкурсов, орденоносец даже, кстати, этот орденок у него был пришпилен прямо на кожу. – Анна Евгеньевна протянула Маше две фотографии. Общий вид, чуть сверху, квартиры, впечатляющей вульгарной роскошью; и еще одна –
