и показывая глазами вверх. Там, над верхушками деревьев, ни с того ни с сего задрались, что-то не поделив, две сороки. Третья, изображая из себя рефери, носилась вокруг них и стрекотала что есть мочи. Чёрное, отливающее на солнце зеленью перо спланировало прямо к ногам генерала, и он поднял его, задумчиво пропуская сквозь пальцы шелковистую гладкость.
– Удачно, что ты сам прилетел, Лексейлексеич, иначе мне пришлось бы тебя настойчиво приглашать, – неожиданно сказал Горин. – А это, сам понимаешь, морока ещё та: ведомства-то разные.
Дергачёв, не торопясь отвечать, сделал вид, что любуется совсем крохотной синичкой, беззаботно скачущей по нижней ветке клёна. Странное дело: синицы – птицы в Москве всесезонные, но летом их почти не заметно в листве. Зато сейчас радующая глаз желтопузая малявка была видна совершенно отчетливо.
– И зачем же я тебе понадобился? – полковник постарался сделать голос максимально нейтральным. С Папой Геной держать ухо востро приходилось не только противникам.
– Мне нужен Игорь Соловьёв.
– Самому нужен, – хмыкнул полковник, не считая нужным демонстрировать удивление, которого не испытывал.
Так и знал ведь, что рано или поздно художества пропавшего Птица попадут в поле зрения разведки. А Горин – это даже и хорошо, с кем-то молодым да ретивым беседовать было бы не в пример хуже.
– Единственная проблема – понятия не имею, ни где он сейчас, ни что с ним. Хотя и интересуюсь, да. Ну, мой-то интерес понятен, свой как-никак. А тебе-то он на кой леший сдался?
– Да, видишь ли, какая картинка интересная вырисовывается… – медленно выговорил генерал. – Некоторое время назад у вас случился провал, причем крупный: целое подразделение отправилось к праотцам. За некоторыми исключениями. Предавшего своих Ильи Штрауба мы сейчас касаться не будем, потому что он не попадался более на глаза ни разведке, ни контрразведке. Но пропал не только он, а ещё и Игорь Соловьёв. Потом месяца так три назад вдруг зарисовался на НовоРа и оказался в тёплых объятиях внутряков. Из этих объятий ты его извлёк, после чего сей талантливый молодой человек был замечен в непосредственной близости от Валерия Десницы. Визит в летний дом, то-сё… ты в курсе, кстати, что Правша умер?
– В курсе, – помрачнел Дергачев. – На похороны вырваться не смог, ч-чёрт… но навещу обязательно.
– Угу, – кивнул разведчик. – Навести. Дело неплохое, правильное дело, вот только…
– Что – только? – жандарм мгновенно насторожился.
Теперь с ответом медлил уже Горин, и от его молчания, тяжёлого и злого, Алексею Алексеевичу Дергачёву становилось не по себе.
– Не сам он умер, Лёша. Не сам. Убили Правшу.
С полминуты полковник пристально рассматривал своего собеседника. Потом, окончательно убедившись, что тот и не думал шутить, огляделся, куда бы присесть. Не нашел и прислонился к еловому стволу, нимало не заботясь о том, что выступившая смола может испортить куртку.
Молчание
