человеческой мысли и вопрошания. Вопрос заключается в следующем: есть ли на поверхности этой подразумеваемой сокровенной Традиции или где-то в ее глубине, или даже в самих ее недрах некий след духовного опыта, который в преддверии более адекватного определения можно назвать наукой о душе в Боге. В исторические времена она существовала в мире; она есть как на Западе, так и на Востоке, но всюду она обволакивалась тяжелыми пеленами доктрины и практики, обусловленными конкретным местом и временем, специфическими расовыми и национальными особенностями. В своей простоте и уникальности она проступает сквозь все сложные религиозные образования. Такой универсальный элемент, не подлежащий рассмотрению в формальном смысле этого термина, с одной стороны, стал предметом аналитического познания, а с другой – был признан непознаваемым для внешнего наблюдателя и стал прерогативой аскетов, а среди них только тех, кто ведет монашеский образ жизни, вдали от мира и его суеты. Задуманные нами и проведенные исследования в области мистики и представляют собой попытку высвободить это ядро из-под накопившихся чуждых напластований. Тема многообразия ее проявлений раскрывается в книгах, посвященных сокровенной Традиции. Данный же труд, предлагаемый адептам Theosophia Magna, есть не что иное, как окончательная редакция и выжимка наших предыдущих работ и монографий по Mysterium Receptionis в сознании еврейства.
Цель его – собрать разрозненное и разъединенное братство по духу, к коему причастны и мы, будучи некими свидетелями его осмысления в свете индивидуального христианского, а не иудейского мистического опыта. Следует при этом учитывать, что в настоящее время среди евреев лишь немногие в нескольких синагогах или гетто в Хорватии и Далмации проявляют интерес к этому сокровищу еврейского прошлого.
Мы считаем, что ядром Каббалы является учение о Цуре и тайне Шхины. Они представляют интерес для нас не столько потому, что выступают таковыми для еврейской теософии, сколько потому, что они сопряжены с католическим мистицизмом. На наш взгляд, что в своих высочайших поисках древние Сыны Учения стремились к тому же, что и христианские мистики, и что те проблески опыта, которые мы в редчайшие моменты ощущаем в глубине сердца, смутно – иногда слишком смутно – проступают в этих текстах. Та часть в нас, что пребывает в Боге и приобщена чувству вечности, в их достоверном видении относится к Ацилут – Близости, Вышнему миру и никогда от него не отлучена. Мы также полагаем, что подобно тому, как некоторые из нас в меру собственных возможностей сейчас знают «отчасти», ожидая познания совершенного, так и некоторые из них не лишены были внутреннего постижения той великой реальности, которую они для внешних именовали Узами единения.
Исходя из приоритетов, изложенных в предисловии, следует заметить, что, хотя время происхождения этих текстов с исторической точки зрения очень важно и достаточно подробно рассматривается, проблема древности каббалистического предания – не
