сегодня отдохнут. Узнай, есть ли у этого, упавшего, семья и выдай ей двух баранов.
– Ты слышал? – звонко крикнула девушка, подбежав к перилам. – Сто баранов выдай его семье и ни одним меньше!
– Ты меня разоришь!.. – вскинулся было Зармайр, но Зуммуриада прильнула к нему и поцеловала в щеку. И он оттаял, размяк, почувствовав прикосновение ее тонких пальчиков и упругость молодой, высокой груди. На мгновение замерло и гулкими толчками забилось сердце. Он мечтал продлить эту сладостную близость, так ощутимо напоминавшую ему юную жену его, которая ушла из жизни, подарив ему дочь.
– Представляю, что ты скажешь, когда узнаешь, что вся краска никуда не годится! – весело засмеялась девушка.
– Как не годится? – поразился Зармайр.
– На нижний ярус башни, пожалуй, пойдет битум, смешанный о сажей, хоть их и придется время от времени подновлять, – покорно сказал Мултан, не поднимая глаз. – Но все остальные краски не продержатся и полугода. Воздух на берегу влажный, соленый, частые а сильные ветры… Охра и красная глина не подойдут.
– Не прикажещь ли подмешать в нее тирский пурпур? – съязвил Зармайр.
– Но больше ни одна краска не выдержит таких ветров, – тихо промолвил зодчий.
– Красить пурпуром стены? – вскричал Зармайр. – Да знаешь ли ты, сколько стоит одна его склянка?
– Ты меня удивяешь, – девушка помрачнела и поджала губы. – Ведь мы с самого начала решили, что храм будет иметь восемь этажей и раскрашен в семь разных цветов. И нижний этаж будет белым…
– В честь божественной власти, Вейра Хшатра, красоты и гармонии мира, – добавил Агирра.
– А второй этаж будет черным…
– В честь Амертат, жизненной, всеутверждающей силы матери нашей, земли.
– Третий – пурпурный в честь… – Зуммуриада, запнувшись, взглянула на мага.
– Аша-Арта Вахишта, сына Агуры, духа божественного огня, Фарра, – подсказал он.
– Четвертый – голубой в честь богини Ардвисуры Анахиты…
– И Хуарвата, духа здоровья и жизненной влаги, – добавил Агирра.
– Пятый – красный в честь Михра, недремлющего ока Ахура Мазды, – без запинки продолжила девушка. – Шестой – серебряный в честь плодородной и животворящей Ма, а седьмой – золотой в честь самого Ахура Мазды…
– Спента Майнью, всеблагого духа бессмертного Ахуры, – завершал маг.
– Но ведь это же совершеннейшее безумие – выкладывать золотыми и серебряными листами стены башни! – жалобно воскликнул Зармайр. – Или вы хотите и кирпичи лить из чистого золота? Скажи ей, Агирра!
– О, злато! – маг развел руками и возвел очи горе. – Презреннейший из металлов, составляющий единственную ценность для нищих духом. Открывающее все врата, все тайники человеческих душ, весь смрад и погань нечестивых желаний и подлых страстишек! Под его волшебными лучами урод становится красавцам,
