А в том месте, где на обычных стадионах расположены гаревая дорожка и трибуны, соответственно находились неширокая дорога, посыпанная мелким гравием, и несколько домиков с огородами вдоль забора справа от входа. На другом конце поля виднелись какие-то постройки, а за ними большая, похоже, деревянная церковь. Слева от входа возвышалось огромное здание амбарного типа, в верхнюю часть которого вела ветка узкоколейки, а правее, в просвете между гор, просматривались стоящие в бухте яхты.
Узкоколейка была проложена и по бордюрной части секций бассейна. То там, то здесь стояли небольшие вагонетки. Я попытался подойти к берегу, чтобы их рассмотреть получше, но не тут-то было. Трава, окружавшая бассейн, была столь высока и густа, что я с трудом видел, куда ступаю.
При этом местами виднелись лужи, а мне не хотелось мочить ноги. Мучавший меня вопрос, что же это на самом деле за сооружение, не находил ответа, да и не у кого было спросить об этом. Еще раз оглянувшись по сторонам, возле одного из домиков я заметил старушку, развешивавшую на веревке белье, и направился к ней. Она объяснила мне, что здесь добывают соль, а та конструкция, которую я принял за бассейн, не что иное, как соляные ванны. Пока мы разговаривали, я подумал о том, что было бы неплохо остановиться у нее на ночлег, но мысль свою не озвучил, так как хотел еще немного погулять, например, дойти до виднеющейся на противоположном краю поля церкви. Однако, пройдя вперед, понял, что она расположена за территорией соляных ванн и добраться туда можно только со стороны дороги, ведущей в Оребич.
Пока шел к выходу да размышлял, солнце заметно снизилось, угрожая уступить место сумеркам. Пришлось отказаться от задуманной прогулки. Теперь оставалось два варианта: либо искать ночлег в Стоне, либо попытаться добраться до Оребича. Первый вариант был заманчив, не мешало бы отдохнуть после столь долгой дороги. Но, с другой стороны, не хотелось начинать день с попытки уехать из Стона. Вот если бы я оказался в Оребиче, то с утра смог бы не спеша его осмотреть, а затем отправиться на Корчулу. Поэтому я выбрал второй вариант, решив, что если мне не суждено будет уехать, то переночую либо у бабушки, либо в придорожном мотеле, о наличии которого извещала табличка возле развилки.
Итак, выйдя на дорогу и свернув в направлении на Оребич, я стал голосовать. Но никто и не думал останавливаться. Солнце практически скрылось за горами, лишь огненно-красный отблеск на небе свидетельствовал о том, что ночь еще не вступила в свои права. Прошло минут тридцать и мне надоело брести вдоль дороги, то и дело голосуя. Иногда я пропускал машины, даже не поднимая руки, чувствуя, что они не остановятся. Но вот после очередного взмаха рукой, одна из машин замедлила ход и, мигнув сигналом поворота, замерла чуть впереди. Я ускорился, подошел, наклонился к открытому окну и сказал: «Оребич». Пожилые мужчина и женщина, сидящие в машине, хором ответили «можно»
