Не признал! – выпалил Эдуард и заискивающе посмотрел на незнакомого барина.
– А я вот тебя помню, и я своих сразу по запаху машинного масла узнаю, – продолжил ласково говорить барин, заглядывая Эдуарду в глаза снизу вверх. – Это твоя старая псина почти год назад меня чуть не загрызла.
Эдуард внимательнее всмотрелся в лицо незнакомца и с удивлением узнал в нём того самого зайца, которого потерял прокурор в городском саду, только он как будто стал гораздо выше и солиднее.
– Простите ради бога, ваше сиятельство, это старая псина из ума выжила и бросается на благородных людей, – залепетал испуганно Эдуард, оглядываясь назад. За спиной по-прежнему стояли стражи в чёрном.
– Да-да-да, а кто этой псине крикнул фас! – хитро прищурившись, спросил барин.
И, не дождавшись ответа от испуганного Эдуарда, удовлетворившись произведенным эффектом добавил:
– Ладно, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон, – И страшно рассмеялся, задрав голову. Немного успокоившись, он продолжил:
– Помня твою решительность, я хочу взять тебя к себе на работу старшим в отдел утилизации. Вот тебе мандат, впишешь в него свое имя. Как звать тебя? – спросил Эдуарда Зай (а это был он), протягивая ему красное удостоверение, которое вынул из внутреннего кармана шубы.
– Эдуард, – дрожащим голосом ответил он.
– Не пойдет. Будешь Феликсом, так звучит жёстче и по-военному.
Эдуард почтительно взял двумя руками удостоверение, раскрыл его и прочел: «Владелец данного мандата имеет право совершать эксцессы и обыски в любых помещениях жилых и нежилых, для предотвращения противоправных действий несознательных горожан».
Внизу стояла подпись: Ираклий Зай.
– Ну, Феликс, как говорится, фас! – сказал Ираклий, картавя и по-детски опять рассмеялся, задрав голову, обнажив передние резцы своей пасти. И потом сурово добавил:
– Завтра в десять утра жду тебя в главном управлении стражей порядка, – важно сел в «лимузин», помощники в чёрном тут же запрыгнули в него, и элитный «Роллс-Ройс» рванул с места, обдав новоиспечённого Феликса выхлопным дымом.
Феликс постоял на краю тротуара раболепно склонившись, пока блестящий «лимузин» не скрылся за поворотом, и радостно побежал домой.
«Ну ни хрена себе! Не было и полушки, как говорится, и тут сразу алтын!» – думал Феликс, уже дома вторично внимательно читая своё удостоверение. Затем подошёл к зеркалу и стал кривляться, изображая суровость, решительность и непреклонность. Утомившись от кривляний, понюхал свои подмышки и сказал: «И почему все говорят, что от меня машинным маслом воняет?».
Затем Феликс неспеша разделся, принял тёплый душ и насухо вытерся махровым полотенцем, смоченным минеральным маслом высшего качества. Потом опять стал перед зеркалом, поиграл стальными мускулами, достал изящную маслёнку, смазал все суставы и шарнирные соединения, чтобы не скрипели завтра на новой работе, опять понюхал свои подмышки, недоумённо пожал плечами
