протянул ему практически стандартный бланк договора, слегка доработанный мной в связи с не обычными условиями нынешнего дела и после того, как Фёдоров его прочитал и подписал, продолжил. – Ладно, определимся. Счастливо.
– Всего доброго.
Когда я вышел из СИЗО, был уже полдень. Сегодня ноябрь подарил пасмурный, но сухой день. Настроение у меня было аналогичным. С одной стороны, мне понравился Фёдоров-младший: спокойный, уравновешенный, хладнокровный, умный, образованный. С другой – он слишком самоуверен и глуп. Глуп, потому что верит в правосудие и справедливость, верит в то, что лозунги о презумпции виновности действительно работают, верит, что его судьба кому-то, кроме нас, интересна. Больше всего меня заинтересовало то, что в нашем разговоре он дважды назвал свою мачеху матерью. В его устах это прозвучало естественно и как само собой разумеющееся. В жизни не часто такое встретишь. Поэтому я направился в кафе, чтобы перекусить, а затем направился на встречу с мачехой Степана. Или всё-таки матерью?
7.
Фёдорова Кристина Алексеевна проживала в небольшом двухэтажном особняке из красного кирпича в одном из самых престижных районов города на Набережной. С конца 90-х годов ХХ века здесь строились и облагораживали территории наиболее обеспеченные лица: бизнесмены, чиновники и преступники. Ко всем ним следовало добавить «крупные». К концу второго десятилетия ХХI века их число проредила жизнь: кого убили, кого посадили, кто успел избежать первых двух вариантов и скрылся за границей. Особняк, который Фёдорова приобрела по приезде в Россию, ранее принадлежал заместителю мэра города. Четыре года назад государство за многочисленные преступления обеспечило его жильём на ближайшие 12 лет, дом же конфисковали и продали. Ничего особенного он не представлял: типовой проект, с претензией на красивую архитектуру. Главным, как я понял, при его строительстве была функциональность помещений. Особняк располагался на огромном земельном участке, огороженным металлическим фигурным забором. На территорию можно было попасть только через единственные ворота, где располагался пост охраны. Сада, как такового на участке не было, имелись многочисленные в разнообразном порядке разбросанные хвойные и лиственные деревья. По сути, это был разросшийся парк, лишь несколько облагороженный в местах, где были проложены дорожки. Из-за этого часть дома была скрыта от глаз.
Пройдя необходимую процедуру проверки на посту охраны, я один, без сопровождения направился по асфальтированной дорожке к дому. Когда я подошёл ко входной двери в дом, та немедленно открылась и меня встретила сама хозяйка дома. Кристина Алексеевна выглядела даже лучше, чем на фотографиях, которые я видел в Интернете. Мне было известно, что сейчас ей 45 лет. Но выглядела она значительно моложе. Следов пластики я не заметил, хотя жёлтая пресса указывала на злоупотребление госпожой Фёдоровой медицинскими процедурами. Я бы дал ей лет 40. Высокая брюнетка, некоторые даже сказали бы статная, с выдающимся бюстом и замечательной фигурой. Её лицо явно не было образцом классической красоты, но отличалось какой-то очаровательностью. Иногда
