style="font-size:15px;"> – Дак из постели жиденка поднял, хворает… А квасу, как ваша милость приказывали, в евонном трактире нет. Не прогневайтесь, господин генерал, вот пива принес…
– Заплатить не забыл? Ступай пока. – Откинув крышку, я жадно припал к настывшему на морозе сосуду под насмешливым взглядом ректора. Когда отвалился, в изнеможении переводя дух и прислушиваясь к ощущениям в желудке, с раздражением узрел, что денщик тоже на меня пялится, вставши на пороге.
– Какого пса, дурак, двери расхлебенил?! Не лето красное!
– Тут, господин генерал, девка…
– Ты еще и девок сюда таскаешь?! По розгам соскучился?
– Не я, она сама пришла… До вашей милости…
– Что ты врешь?! Не помню, чтоб на утро этакое затевал… – Хотя Феофан мне, собственно, никто, выказывать перед ним приуготовления к блуду казалось как-то неудобно. – Пусть войдет!
Потупив глазки, загадочная девица бочком протиснулась мимо Ивана – рослая и довольно фигуристая, хотя не первой свежести. В немецком платье, явно перешитом с чужого плеча. И с чужой, хм… В общем, прелести первой владелицы оного были куда обширней.
– Как тебя зовут и чего хочешь?
– Фрау Шульц послала… А звати мене Ганна.
Только теперь вспомнил вчерашнюю полковницу. Слава Создателю, гостья не для амуров пришла!
– Та самая Анхен? Так ты наша? Думал, у нее немка в камеристках.
– Не так, милостивый пан. Нимкени гро́ши люблять.
– А русские одними подзатыльниками бывают сыты? Садись, признавайся: кто тебя обидел? Ванька, пошел вон и к дверям не липни, а то накажу! Святого отца, девушка, не стесняйся: ему на исповеди и не такое рассказывают.
Каждое слово из уст Ганны пришлось клещами тянуть, и ничего бы у меня, наверно, не вышло, когда б Феофан не помог. Матерому попу чужую душу вывернуть наизнанку – что опытному повару куренка распотрошить. Да и мешаное польско-малороссийское наречие, привычное камеристке, он понимал без труда. Исчезли последние опасения, не наши ли гвардейцы уестествили девку. Насильники «розмовляли по-козацьки»!
Мелочь, конечно, но ткнуть высокомерных ляхов носом в дерьмо, за то что слуг в руках не держат, – все ж душе отрада.
– Как думаешь, дивчино, чьи то холопы?
– Не хлопы, милостивый пан: уси ухватки инши. Яко вовк рознится ото пса. Нэ бачила я их преже.
Я выловил в кармане новенький талер, покрутил между пальцами:
– Ну так пошукай. Походи меж людьми. Найдешь казачков – твой будет. Ванька!
– Слухаю, господин генерал!
– Сию девку пускать ко мне в любое время! А пока – проводи!
Оставшись вдвоем с игуменом, переглянулись.
– Чем обеспокоен, отче?
– Да вот, задумался: что то за волки? Не мазепиной ли стаи? То бишь, по-нынешнему, орликовой? В поле противустать русскому оружию иудино семя не может, а вот из-за угла пальнуть… Город сей – вотчина Потоцких. Здесь вражьих глаз
