– да, наверное. Я с поверхности холма.
– Все языки понимает, ишь ты… – снова фыркнул другой боуги, щёлкнул пальчиками, – и его монета вдруг раздулась, превратившись в золотой шарик. Потом шарик задрожал, выпустил крылья, оброс пухом, отделил от туловища шею с маленькой головой… По траве, попискивая, семенил цыплёнок; смешно и жалко трепыхались его немощные крылья. У Тааль пересохло в горле, как только она взглянула на них. – А вот так можешь?
– Ну, чего ты начинаешь, Бригхи? – (Более серьёзный малыш встряхнул головой; кончики его ушей, казалось, сейчас вспыхнут от досады). – Нельзя хвастаться перед чужаками! И вообще… – (Боуги покосился на неё с открытой враждебностью). – Вдруг она из этих?..
– Да не-ет… – (Заботливо подхватив цыплёнка, Бригхи обошёл Тааль, точно она была столбом или деревом). – Непохожа на этих. Неказистый облик для них, и слишком обыкновенный.
В сознании Тааль против воли прозвучали тихие, обволакивающие слова Фиенни: «Ты стала красивой девушкой»… Замечание боуги уязвило её, и это неприятно удивляло. А ещё она, кажется, догадывалась, кто среди боуги именуется этими.
– Но если все языки понимает…
– Врёт, наверное.
– Я не вру! – она постаралась сказать это без злости, но уверенно. Скрипучая музыка тем временем сменила мотив, стала более тревожной и прерывистой; Тааль всё больше хотелось пойти на звук. – Но я не тауриллиан. Кто-то из ваших сородичей позвал меня вот этим, – она дотронулась до монеты и, не устояв перед искушением, мстительно добавила: – Кто-то взрослый, я думаю. А дар понимать слова всего живого достался мне от атури, духов стихий… Если вам это о чём-нибудь говорит.
Впрочем, их странная словесная игра уже показала ей, что очень даже говорит. Кажется, только атури в ней и были силой, способной выручить из любой беды как «мышку», так и «ястреба». Жаль, что Тааль, после разочаровывающего знакомства с Хнаккой и Эоле, уже не обрести такую же детскую веру.
– А-а… Точно! – (Бригхи шлёпнул себя по лбу, и Тааль лишь сейчас заметила, что между пальцами у него протянуты полупрозрачные перепонки). – Вспомнил! Мать говорила мне, что передавала послание какой-то чужачке через русалок. Ну, тех, что в Молчаливом Городе.
Его друг покачал головой и встал, по-стариковски покряхтывая.
– Твоя мать, как обычно, рисуется… – (По-видимому, уважение к старшим тут не распространено; в гнездовье Тааль любой птенец за такой тон получил бы клювом по макушке). – Ещё бы через мёртвого ёжика передала, как некроманты из Обетованного раньше делали.
Сердце Тааль пропустило удар. Она спрятала монету, стараясь складками мешочка прикрыть задрожавшие пальцы.
– А ты откуда знаешь, как делали некроманты в Обетованном?
– Да так, просто слышал. – (Теперь малыш-боуги наблюдал за ней с бо́льшим любопытством). – А что?
– Н-нет, ничего… – (Тааль повернулась к сорванцу Бригхи, который почему-то гораздо меньше
