Мировоззрение этого парня строилось на том, что знает он, а не другие.
– Были мастера, и им можно верить. Если они говорят так, значит, мы должны следовать их примеру. Вся Академия следует.
– И потому каждый год так мало выживших?
– Не все справляются с заданием.
– Или оно ложно. Я предпочту сделать выводы сам, настраиваться на что-то сейчас… А если все окажется иначе? С твоими стальными убеждениями перестроиться будет очень трудно, особенно если обстановка раскалится. Я и остальным стрелкам запретил вникать в общую пропаганду. Мы пойдем в Пещеру с чистой головой.
Диора ощущала недовольство. Карен вечно был себе на уме, всегда видел ситуацию иначе и зачастую не находил понимания у окружающих. Теперь, когда он проворачивал немыслимые вещи в магии, в бою и в рунах, им восхищаются и пытаются понять. Хотя это понимание все так же далеко. Проблема в том, что он постоянно оказывается прав.
– Что?
– Я тебе разве не говорил?
– Вы же все ходили на собрания, пели гимн империи, писали списки ценностей…
– Притворялись, чтобы не выделяться. Ответ ради ответа в листе задания, не более. Сейчас уже ничего не изменить.
– Ты… ты ведешь себя как Бьёс!
– Так в одной комнате живем.
– Как ты их убедил? Точно не как командир, влезть в голову к стрелкам невозможно.
Карен отложил готовую руну в сторону и взялся за очередную заготовку.
– У моего брата есть хорошая фраза: либо ты делаешь так, как я скажу, либо так, как скажу я.
– Немыслимо. И зачем ты о нем?
– Все злишься?
Диора опешила. Как он это понял? Да, она разозлилась, да, напряглась, но не показала этого ни жестом, ни голосом. А что еще он видит? И как?
– Конечно, злюсь, он мне еще за все ответит.
– Убьешь, когда встретишь?
– Он опозорил меня!
– Кажется, для тебя он та самая причина, чтобы не умирать. Твоя личная месть. Ее одной уже достаточно, чтобы ты вернулась живой. А с какой страстью ты говорила о счастье и помощи другим…
– Карен!
Стрелок хохотал, а мечница не знала, куда себя деть. Действительно, мысли о расправе над его братом затмевали все.
– Дамы и господа! – обратился он к стеллажам и рунам. – Рад вам представить настоящую Диору! Красивую, честолюбивую, мстительную, и прямолинейную. Иногда она врет сама себе, но мы над этим работаем.
– И ради этого ты позвал меня сюда? Ты хоть представляешь, как это унизительно?
– Что ты, я же все изложил в письме.
– Тогда пошли!
– Погоди, еще две штуки надо доделать.
– Не хочу ждать, твое отношение не из лучших.
– Мое отношение тебе известно, ты моя хорошая подруга.
Слово «подруга» больно укололо нутро. Он действительно не оскорблял, просто не пытался льстить, цеплял за болевые точки. Хотелось бы обидеться на
