поддержания спора. Еестественно, он был более красноречивым, имел наготове множество слов и иногда, как мне казалось, побеждал меня скорее своим красноречием, нежели силой аргументов. Когда однажды мы надолго расстались, не назначив следующую встречу, и я знал, что мы не скоро еще увидимся, я сел, чтобы выложить свои аргументы в письме. Потом я их переписал набело и отправил своему другу. Он отписался, а я снова ответил. Мы отправили друг другу три или четыре такие письма перед тем, как мой отец случайно нашел нашу переписку и прочитал ее. Не слишком вдаваясь в дискуссию, он воспользовался возможностью поговорить со мной о манере моего письма. Он отметил, что хотя я имел преимущество над своим оппонентом в правильности написания и пунктуации (чему я обязан работе в типографии), я уступал ему в образности языка, в системе и ясности изложения. В этом он убедил меня несколькими примерами. Я согласился с его замечаниями и поэтому стал внимательным к своей манере письма и решил прилагать усилия для ее совершенствования.
Примерно тогда же мне попался третий номер «Спектатора»[14]. Я раньше никогда не видел ни один из этих журналов. Купив его, я читал и перечитывал его и был очень им доволен. Тексты в этом журнале казались мне прекрасными, и мне хотелось, если это возможно, писать подобные. С этой идеей в голове, я взял некоторые статьи и, записав короткие подсказки о каждом предложении, отложил их на несколько дней. Затем, не заглядывая в книгу, попытался воссоздать эти статьи, воспроизводя каждое предложение, к которому я оставил подсказку, так полно, как было записано в оригинальном тексте, подбирая слова, которые могли бы лучше пригодиться. Впоследствии я сравнивал мой «Спектатор» с оригиналом, находил некоторые свои ошибки и корректировал их. Однако я понял, что хочу иметь большой запас слов, быстро их вспоминать и использовать. Я считал, что должен научиться этому до того, как начну писать стихи, поскольку постоянная потребность в словах похожего значения, но разной длины, подходящей под стихотворный размер или под разный ритм, породила бы постоянную необходимость поиска вариантов, а также стремление запечатлеть эти варианты в своем уме, чтоб сделаться искусным в их использовании. Поэтому я брал истории и превращал их в стихи, а потом, когда достаточно забывал прозу, переписывал их обратно. Также порой я перемешивал свою коллекцию подсказок, а через несколько недель пытался воспроизвести их в наилучшем виде перед тем, как записать полные предложения и воспроизвести статью. Это должно было помочь мне научиться излагать мысли. Сравнивая свою работу с оригиналом, я находил много огрехов и поправлял их. Однако иногда мне было приятно представить, что в некоторых незначительных деталях, мне удалось усовершенствовать мое изложение, и это позволяло думать, что я могу со временем стать неплохим английским писателем, ведь у меня были незаурядные амбиции. Единственное время, которое я мог посвятить этим упражнениям, была ночь, время после работы, или утром до ее начала, или по субботам в типографии,
Ежедневная лондонская газета, в которой публиковали сатирические ессе на социальные темы. Выпускалась Аддисоном и Стилем в 1711–1712 гг. «Спектатор» и его предшественник «Татлер» (1709) стали предвестниками начала периодической прессы.
