впечатление присутствия ещё нескольких человек. Но как Герман ни старался разглядеть в отражениях их фигуры и лица, кроме силуэтов он ничего не увидел. В это время Лера мерно занималась ублажением себя и Германа, сидя на краю банкетки, и, как показалось Герману, ничего не замечала.
– Что ты опять пялишься по сторонам? Идём на кухню, – сказала она, вскочив, и пошла к двери.
«Действительно, не помешает сменить обстановку», – подумал Герман и последовал за ней.
Лера включила музыку и стала готовить чай.
– Давно пора, – пробормотал Герман и, включив свет, уселся за стол.
В этот момент музыка сама стала звучать тише, а свет на кухне стал несколько приглушённым, как бывает, если падает напряжение в сети.
– Что за чертовщина? – пробормотала Лера.
– Не чертовщина, а чудеса, – возразил недовольный Герман и пошёл проверять электрощиток. Но, на его удивление, там было всё в порядке. А свет, как он ни пытался исправить, ярче не становился.
– Господи, только этого ещё не хватало, – буркнул он.
Лера, пытаясь прибавить звук в музыкальном центре, тихо материлась и осыпала Германа своими колкостями.
– Вот вечно у тебя всё ломается и не работает, ничего сделать нормально не можешь! Я бы и то сделала лучше!
Герман, слушая ее ворчание, уселся за стол.
– Тебе сколько раз можно повторять, что я люблю зелёный чай и с лимоном? – парировал Герман.
– А тебе сколько раз можно повторять, что я люблю послаще в джакузи, а тебя только телек интересует! – ответила Лера.
Так слово за слово прошло некоторое время. В течение перепалки Герман вдруг вспомнил одну крайне неприятную историю, которая чуть больше месяца назад произошла у него с Лерой, когда они уехали вдвоём на несколько дней на дачу. Для целостности картины следует заметить, что дача у Германа представляла собой двухэтажный коттедж с жилой мансардой, со всеми удобствами, предназначенный для круглогодичного проживания.
Там, в результате очередной их разборки, Лера, будучи изрядно выпивши, устроила Герману взбучку по полной программе. Герман, в свою очередь, никогда не давал ей положить палец в рот и старался кусать первым, тем более что поводов для этого Лера давала предостаточно, а многочисленные добрые советы друзей Германа лишь ещё больше вносили сумятицу в их отношения. В какой-то момент в ход пошли элементы обстановки и посуда. Этого Герман никак не мог позволить Лере и, пихая руками, выставил ее на улицу.
– Иди погуляй и освежись, Валерия! – прокричал он ей вслед.
Валерией он называл Леру довольно редко, поскольку, как ему казалось, это имя ей не шло и подчеркивало у нее далеко не лучшие черты характера.
Нет смысла ворошить всё то, что происходило дальше. Но единственное, на чём следует заострить внимание, это то, что, притащив Валерию обратно домой, Герман увидел её второе лицо, которое она всегда усердно скрывала. Главный вопрос, который постоянно
