этого пресмыкающегося тоже был сброшен на землю. Правда, выбросили его не с луны, а совсем из другого, более важного места, но взгляд на окружающую действительность был у нас похожим.
– Тяжеловато, но куда деваться? – отвечал я. – Обратно не попасть, средства не позволяют. Был один парень, которому удалось вернуться, но затем он почему-то, – вот болван! – опять прилетел на землю. Его фамилия была Мюнхгаузен, помнишь его?
– Конечно, помню, – змей подполз ближе и положил свою голову на моё плечо. – Все его поступки и сама фамилия были чисто лунными, не ошибёшься. Плохо закончил Карл Фридрих Мария Иероним…
– Мы все плохо закончим…
Мы помолчали, глядя на небо.
– Туда попадают мёртвые, – прошептал змей. – Понимаешь, о чём я? Если умереть, то вернёшься домой! Все твои мучения разом закончатся и ты снова дома, подумай!
Я подумал. Я ответил ему:
– Тебя послушать – всё очень просто. Если бы всё было действительно так легко, то лунные были бы уже дома.
– А они и дома! – жарко зашептал искуситель, но левый рубиновый глаз его при этом нервно задёргался. Сразу видно – врёт, гадюка. – А они уже давно дома. Только законченные глупцы, вроде тебя, ещё мучаются, страдают, чего-то ищут и не находят. Не находят – потому что нечего здесь искать, не там ищеш-ш-шь…
Последнее слово слилось с шёпотом листвы в саду, проснувшейся от тёплого порыва ночного ветерка, а я подумал: возможно, в словах этого кожаного шланга есть какой-то смысл?
Словно почуяв астральный запах сомнений, он быстро забормотал мне в ухо:
– Там всё так, как должно быть, там всё в шесть раз легче – и заботы, и неудачи, и горе. Там не бывает бурь, все девки там – лунные, и любят по-лунному – навсегда… Короче, все серьёзные лунные пацаны уже давно там, ты один валяешь дурака, один сходишь с ума на этой Богом проклятой земле! Ожеребишься ты, наконец, своим решением или так и будешь жевать сопли?
Его язык несколько раз выстрелил из пасти, легко ударяя по моей голове.
– Тук-тук-тук! – крикнул змей. – Есть кто в этом доме? Или внутри абсолютная пустота, мать твою?
Иногда некоторые из лунных мальчиков, злобясь на всё и всех, идут воевать. Они воюют на любой войне, у них это получается лучше, чем у землян, но страшно то, что им всё равно в какую сторону палить из автоматов и в чьей армии служить – лишь бы убить побольше земляных жителей.
Этим они мстят туземцам за те твёрдые капустные кочерыжки на грядке и за свой громкий и горький ночной плач.
– Ты же знаешь – вы уходите легко, без страданий, – снова слышу тихий и вкрадчивый голос. – Это земные люди испытывают мучения и боль, когда умирают – их держит земля, а вам это неведомо…
Я знал это. Я это видел.
Те немногие, кто в момент выстрела гранатомёта находился на броне и чудом уцелел после попадания,
