Митя! А что есть роман? Болтовня! Вот и выкладывай всё начистоту! Болтай, но с толком! Tout bien vu! Ни единого лишнего слова, умоляю, друг мой! Ведь как русский возьмётся писать прозу, так и не понять – то ли с немецкого перевод, то ли с английского. Да ещё и наше аристократическое чванство – ведь не просто, подлец, пишет, а свою родовую гордыню лелеет. Писательское самолюбие пополам с дворянской гордыней – где уж тут место для словесности, я тебя спрашиваю?
Мы снова чокнулись и снова выпили до дна.
– Я говорю: господа, охота вам из пустого в порожнее переливать – всё это хорошо для немцев, пресыщенных уже положительными познаниями, но мы-то, мы-то – русские!
В его коробке оказалась пара дуэльных пистолетов. Кроме них в бордовом бархате угнездилось целое семейство мелких инструментов – шомполы и щётки, отвёртки, даже деревянный молоток, похожий на колотушку для отбивания котлет.
– Ле Паж! – наугад брякнул я, щуря глаз и целясь в абажур. – Какой декаданс…
Пистолеты оказались тяжёлыми как утюги.
– Не Ле Паж, Митя! Пистолеты дрезденские, Карла Ульриха! Вот – гляди! И если француз есть бог непревзойдённый в мире соусов и подливок, то шестерёнки с пружинками я доверю собирать лишь педантичному германцу.
Он ловкими пальцами выцарапал из ложбинки шомпол и, дирижируя им, вскочил на журнальный стол и прокричал:
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток,
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок.
Вот порох струйкой синеватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще…
Я не сдержался, вскочил тоже. Сграбастал его, обнял.
Кажется, я рыдал, не помню.
– Сашка! – орал я ему в лицо. – Сукин сын! Ты же гений!
Гений!
– Я знаю, Митя! – кричал радостно он мне в ответ. – Знаю!
После мы стреляли по картам. Палили, пока не кончились пули.
– В тридцати шагах в карту промаху не дам, – к месту процитировал я, – разумеется, из знакомых пистолетов.
– Откуда это? Что-то знакомое…
Коньяк кончился и я дал уговорить себя поехать в соседнюю деревню. Что было по дороге, не помню, кажется, я учил его водить машину. Кажется, мы въехали в канаву. В деревне, в местной харчевне мы подрались с какими-то дальнобойщиками, после пили с ними шампанское. Как долго продолжались безобразия вспомнить не берусь. Я скупил всё спиртное в баре и приказал угощать всех бесплатно. Нард прибывал, стало шумно и весело. Появились музыканты – бородач с гитарой и школьница с банджо. Цыганских романсов никто не знал, поэтому петь нам пришлось самим. Я спел пару вещей из раннего БГ и под конец выдал им Высоцкого.
– Нет, ребята, всё не так! – рычал я, гремя струнами. – Всё не так, ребята!
Притихшие вермонтцы не понимали ни слова, но глядели с восхищением. Домой нас привезли какие-то лесорубы
