хватка. Будто на запястье надели узкий железный браслет, который хранил в себе лютую зимнюю стужу. И он мгновенно примёрз. Даже врос, пуская в кожу обжигающие холодом корни. И, сопротивляясь их замораживающему воздействию, тело среагировало жаром. Слишком сильным жаром.
Огонь пылал внутри Киры, рвался наружу. Она ещё раз попыталась высвободить руку, уже собиралась закричать, но тут увидела, как сквозь кожу на ладони демона и на её собственном запястье пробились пока совсем крошечные язычки синего пламени. И поняла, и вспомнила, и представила. Очень хорошо представила.
Парк, пруд, двуликий на каменных ступеньках старинного причала, наклонившийся над мёртвым телом, которое от прикосновения темнело, морщилось, с каждой секундой становясь всё больше похожим на древнюю мумию. Потом по нему побежали синие огоньки, едва заметные при дневном свете. Точно такие же, как те, что сейчас видела Кира на своей руке.
Значит, всё повторится? Под действием потустороннего огня она высохнет, сморщится, умрёт. Или синее пламя сожрёт её прямо живую? Вспыхнет, охватит целиком, и уже через несколько минут от Киры останется лишь след из белёсого пепла на затоптанном полу вокзала.
Она уже чувствует, как плавится нутро.
До чего же горячо? Невозможно терпеть.
Как бы избавиться от этого жара? Выплеснуть его наружу, в прохладу утреннего воздуха. Выдохнуть из себя огонь, как факир на цирковом представлении. Опалить всех, кто находится рядом. Особенно его, демона. Пусть ощутит на собственной шкуре. Как горячо! Как больно!
Кира уже не вырывалась. Наоборот, сама вцепилась в двуликого свободной рукой, неосознанно желая отыскать хоть какое-то спасение. Ухватилась, словно за соломинку. И уже двуликий испугался, попытался отстраниться, рванулся прочь. И – правда! – как соломинка, слишком близко поднесённая к огню, вспыхнул вдруг. Своим собственным синим пламенем. Весь, целиком, с головы до ног. Кира в ужасе оттолкнула его.
Он покачнулся, сильно, но устоял на ногах. Изумлённо пялился на Киру двойными глазами из глубины синего костра. Серая кожа темнела и морщилась ещё сильнее.
Рядом раздались вопли. Оказавшиеся поблизости люди шарахались в стороны, чтобы бестолково метаться и кричать или застыть на месте и поражённо смотреть на превратившегося в яркий факел человека.
Никто не знал, что предпринять. Был бы обычный огонь – другое дело. А тут непонятный, синий, не обдающий жаром. И человек в нём не метался, не корчился, не орал.
Кира всё дальше отодвигалась от двуликого. Сначала пятилась, потом развернулась, устремилась к выходу. Не хотела она видеть, что случится дальше.
Кто-то перехватил её на полпути. Опять поймал за руку, стиснул запястье. Кира рассерженно вскрикнула, стремительно развернулась, готовясь ударить.
– Кир! Что тут происходит? – выпалил скороговоркой Вит. – Как такое возможно?
– Не знаю! Я ничего не знаю! Просто уйдём отсюда. – Почти сорвалась на истерику. – Пожалуйста! Уйдём отсюда
