счастливица заботится о том, чтобы удержать меня в рамках колонки.
Ник с выверенно нейтральной улыбкой продолжил собирать стаканы, тарелки и смятые салфетки.
– Повысили, – повторил он, кивком подтверждая, что впечатлен, но, когда он выпрямился, разворачиваясь к кухне, Жюстин заметила, что одна бровь у него приподнята, в молчаливом «я же тебе говорил». – Ладно, увидимся?
Жюстин, чувствуя прожигающие ее взгляды Джереми и Дэрмота, пожала плечами со всей возможной беззаботностью.
– Мой номер у тебя есть.
Мозг: Да, ты столь же теплая и открытая, как сугроб.
Жюстин: Черт.
Мгновение спустя Дэрмот наколол на вилку один из раскрошившихся камешков и с усмешкой обратился к Жюстин:
– Мне показалось, или в воздухе промелькнула, скажем так… искра?
Жюстин вспыхнула.
– У тебя есть вкус, Жюстин. Должен признать это. Парень хорош собой. Хотя все мои официанты – красавчики. Значит, ты и малыш Ник, вы… ну, ты понимаешь?
Дэрмот поиграл бровями.
Жюстин со значением посмотрела на Джереми, но тот был полностью поглощен процессом наполнения своего стакана портвейном.
– Уже поздно. Нам, наверное… – начала Жюстин.
– А, значит, ты была бы не против, но между вами ничего. Пока, – выдал Дэрмот.
– Джереми! – умоляюще воскликнула Жюстин.
Дэрмот склонился к ней.
– Ты должна ему позвонить.
– Не думаю…
– Обзаведись прибором, ягненочек! Позвони ему. Позвони ему.
Жюстин сделала глубокий вдох и улыбнулась самой уверенной из своих улыбок.
– Какое у вас прекрасное заведение. Почти идеальное.
– Что ты хочешь сказать этим «почти»? – спросил он.
Она взяла папку меню, положила ее перед Дэрмотом и пальцем постучала по названию пасты, одной из самых дорогих в ресторанчике.
– «Фетуччини» пишется с двумя «т» – феттуччини, – а не только с двумя «ч». Мне показалось, вы захотите об этом узнать.
Дэрмот уставился в меню пристальным, неверящим взглядом.
А Жюстин продолжила:
– И, к вашему сведению, Дэрмот, у нас, женщин, прибор и так есть. Просто мы не привыкли размахивать им направо и налево.
Джереми довольно хмыкнул. Дэрмот секунду пристально смотрел на Жюстин, а потом тоже расхохотался – да так, что стали видны его крепкие белые зубы.
– Ты мне нравишься, Жюстин. Нравишься, – заявил он.
«Здо́рово», – подумала Жюстин, когда Дэрмот щедро налил портвейна в свежий бокал перед ней. Несмотря на свою прежнюю решимость, она сделала долгий глоток.
В офис Жюстин с Джереми вернулись значительно позже четырех, при этом щеки у обоих были красные, а походка – неустойчивая. Приготовив себе крепкого кофе, Жюстин вернулась в свой кабинет. Гостеприимство Дэрмота сократило
