Как вы живёте без флейты? Как вы людям в глаза смотрите? Над вами все учителя в школе ржут. Физрук – и без флейты! А я вот могу, но я не называю вас ущербным только потому, что я умею на ней играть, а вы – нет! Да, я не могу прыгнуть через эту чёртову планку. И канат ваш мне в кошмарах снится, как удавка. Зато я занимаюсь историей и знаю гораздо больше вас. Но это не даёт мне права говорить о том, что вы, опять же, ущербный. Вот что вы знаете о викингах, кроме того, что они ходили с косичками и в рогатых шапках? А я много чего знаю. Например, выходя в плавание, они брали с собой пять воронов, чтобы выпустить птиц по ходу движения. Если ворон летел в направлении выбранного викингами курса, считалось, что плавание будет удачным, а если сворачивал – это означало, что впереди опасность, и корабль тоже сворачивал. А ещё на древнескандинавском «викинг» означало «пират». И, между прочим, викинги были чистюлями! Они заботились о своей внешности. До сих пор при раскопках их поселений находят гребни и бритвы. Кстати, даже суббота в скандинавских языках до сих пор именуется «банный день». Потому что викинги обязательно мылись раз в неделю.
– Шурупикова, ты чего? – испуганно замахал руками физрук, тревожно принюхиваясь. – При чём тут баня? Я, между прочим, тоже раз в неделю банный день устраиваю. Чего ты со своей флейтой привязалась?
– Ну вы же привязались ко мне со своими нормативами, – безапелляционно заявила Настя. – А кто решил, что для десятиклассницы вот так прям уж важно прыгать через палку или залезать до потолка по верёвке? Ну вот не могу я ни прыгнуть, ни залезть! А вы не сможете сыграть на флейте даже самую элементарную мелодию. Сильно вас это расстраивает? Нет! Так и меня ваша физкультура вообще не волнует. Да, я понимаю, это обязательный школьный предмет. Я, заметьте, переоделась в форму, притопала на урок и терплю. А хочу книгу почитать, между прочим, а не скакать тут, как бешеный кенгуру.
– Значит, не прыгнете? – обречённо вздохнул Махалыч. – И ты, Камышина, не прыгнешь?
– Не можем мы, – оттерев Ульяну, отрезала Настя. – И рады бы, да никак. Поставьте тройки, мы вам по десять приседаний исполним.
– Идите на канат, – махнул рукой физрук.
– …повесьтесь, – докончила его мысль Настасья. – Пошли, ущербная моя, будем на канате в судорогах дёргаться, изображая спортсменок.
Про судороги она подметила весьма точно. Было ужасно стыдно. Если бы точно знать, что Вяземский не смотрит, Ульяна, может быть, и попробовала бы что-то сделать, но беспомощно дрыгаться под его насмешливым взглядом – увольте. Уля подошла, подпрыгнула, повиснув на ненавистном снаряде, после чего соскочила на пол и развела руками, вежливо оповестив учителя:
– Что-то сегодня не получается.
– Ну да, ну да, – набычился Махалыч, – именно сегодня. Давайте все поржём над этой остроумной шуткой.
– Я попыталась, – напомнила Уля.
– А хотите, я вам флейту принесу, – гнула своё упрямая Настасья. – Вы в неё подуете, и мы
