раз даже поцеловал в щёку от избытка чувств. Уля тоже хотела под прикрытием всеобщих эмоций и ликования чмокнуть его как бы по-дружески, но так и не отважилась. Дружеского поцелуя у неё, наверное, не получилось бы. И Вяземский всё бы понял.
– Бы, бы, бы, – устало пробормотала Уля, пнув ближайший сугроб. Она шла домой от Першина. Монтаж клипа был официально завершён. – Все мечты состоят из этого убогого условного наклонения, потому что они мечты, они условны, и в реальности им, скорее всего, никогда не воплотиться. А сама реальность состоит из сплошных «не».
Впереди маячила какая-то непонятная куча-мала. Словно в сугробе барахтался громадный осьминог. Фонари светили еле-еле, и если бы не ослепительно белый снег, делавший этот тёмный зимний вечер хоть немного светлее, она бы, наверное, вообще не поняла, что там происходит.
Дворники работали без энтузиазма, снег ежедневно валил с маниакальным упорством, поэтому вместо нормальных пешеходных дорожек дворы пересекали узкие, протоптанные местным населением тропы. Свернуть Ульяна всё равно не могла, поэтому, решив, что впереди очередной каток, на котором попа́дали соседи по дому, она устремилась на помощь.
То, что происходит что-то нехорошее, девушка поняла в последний момент. Уже подбегая, она осознала, что на снегу лежит блондин в синем пуховике, а над ним стоит второй, тёмный, массивный, с палкой в руке. И поза у этого второго явно угрожающая.
– Полиция! – заорала что есть мочи Уля таким тембром, что сама похолодела от ужаса. – Вон они! Буль, фас! Фас его! Собаками его травите! Окружайте!
И она залаяла басом. Тут же, то ли на крик, то ли на талантливо исполненное гавканье, отозвались ближайшие выгуливаемые псы.
Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Ульяне Камышиной, что она может вопить столь диким, остервенелым голосом, она бы в жизни не поверила. Но нам не дано знать, какие скрытые резервы хранятся в нашем организме. Иногда люди могут развить совершенно чудовищную скорость, удирая от хищника. Или, спасая жизнь, совершить головокружительный прыжок, который никогда в жизни более не повторят.
В данном случае сработало второе «я». Потому что первое «я» потом еще долго тряслось и причитало, соображая, почему было просто не убежать и не вызвать полицию по телефону.
Тот, который с палкой, вспугнутым лосем метнулся в темноту, увязая в снегу и размахивая каким-то кулем. Через несколько секунд он вообще исчез из поля зрения. Перепуганная Уля бросилась к лежащему на земле человеку, не подававшему признаков жизни.
К её огромному удивлению и облегчению, лежащий оказался вовсе не трупом. Он смотрел на девушку ясными глазами, изредка помаргивая.
– Вы живы? – вежливо спросила Ульяна.
– Собак уберите, – одними губами произнёс парень. – Я их боюсь.
– Каких собак?
– Которые лаяли, – терпеливо пояснил пострадавший.
– Это я лаяла, – всё так же тихо ответила
