Сердобольной.
И правда, вышла. Испуганная, бледная. А у него внутри кипящая лава разливается. Он в эйфории. Отодвигает и гонит мысли о том, что это копия. Сейчас ему плевать.
Он хочет суррогат, иллюзию, хочет похожий вкус. Ему надо. Жизненно необходимо.
В дом везет. В тот самый… в свое убежище, логово. Единственное место, где может существовать, где может орать и выть, где может превращаться в зверя. Никого раньше не привозил. Шлюхи не возбуждали, любовниц не было. Пытался найти похожую. Даже кружил по вокзалам и злачным местам. Выискивал. Несколько раз возил в гостиницу. Разденет, и член падает. Они сосут, трут руками, грудями, задницами, а у него не стоит.
Думал, дело в алкоголе, но на трезвую вообще не мог. Тошнило от них. Как будто со смертью Ангаахай в нем умер мужчина, и остался злобный, дикий и сошедший с ума зверь.
Нет, он кончал, он напивался, представлял ее себе и кончал. С ее образом, с ее запахом, с ее голосом. Включал записанное с автоответчика сообщение, швырял на постель ее свадебное платье и, зарывшись в него лицом, яростно и быстро дергал рукой, зажав каменный член в кулак, сцепив зубы и зажмурив глаза. Пока образ не исчез. Потом орал от злости и разочарования.
«Ты сегодня когда будешь дома? Я жду…я так соскучилась, я так изголодалась по тебе, Тамерлан…Хочу, чтобы ты приехал и сделал мне хорошо…языком, руками…членом»
Единственное сообщение. Такое откровенное. Но оно для него, как реликвия.
Но сейчас этот голос…он похож. Потом он заставит ее говорить и сравнит их. Но сейчас. У него стоял, у него яйца буквально разрывало от возбуждения. Первая эрекция на живую женщину, спустя столько времени.
Тащит ее, как в пещеру, чтобы закрыть, чтобы посадить на цепь. Его игрушка. Словно сделанная на заказ.
Сейчас ему нужно только одно – содрать с нее тряпки и взять. Ощутить ее целиком. Войти в женское тело. Он даже не слышит, что она кричит, ему плевать на сопротивление. Он голоден, он настолько голоден, что кажется, может кусать ее тело до крови. Чтобы запах стал сильнее, чтобы пить ее, жрать, трахать.
Но…но он слишком похож. Ее голос. Он мешает. Он не дает взять. Ему хочется ударить ее, чтоб заткнулась. Перевернуть на спину и закрыть глотку ладонью. Протиснуться между ее ног, между розовых складок и…
– Отпустите меня…зачем…зачем… я вам?
Эхом, плетью по самому сердцу. Оно, оказывается, там есть…оно есть, и оно вскрывается, оно начинает кровоточить. Хан сжимает ее лицо и всматривается в него. Ему нужно увидеть…найти искорку, зацепиться…
– Скажи это еще раз, – хрипло приказал и сильнее сдавил скулы, – повтори слово в слово.
– Зачем… я вам?
Ангаахай когда-то спрашивала то же самое. И он знал, зачем она ему. Он ее захотел. Захотел так, как не хотел ни одну женщину до…и как не смог хотеть ни одну женщину после. Кроме этой. Которая так похожа. Которая каким-то дьявольским образом пахнет, как она, говорит, как она, и дышит, как она.
– Я тебя захотел. – сказано глухо…на выдохе. И понял, что больше не может ждать. Ему надо вдолбиться в нее сейчас же.
