помню этот день.
– В первый раз?
Я киваю и подробно объясняю, что я увидела. Она все записывает. Ни разу не перебивая меня. Когда я заканчиваю говорить, она кладет ручку и слабо улыбается мне.
Мои руки дрожат, и я с трудом удерживаю Эвелин. Все было так ярко, так реально. Даже не верится, что это было много лет назад, а не сейчас.
– Это замечательно, – говорит доктор Кэллоуэй с широкой улыбкой. – Ты что-то вспомнила.
Я знаю, доктор Кэллоуэй думает о более широкой картине, но мое терпение на исходе. Я готова на все, чтобы выбраться из этого места. Мне нужны мгновенные результаты.
Вытащишь одно воспоминание, вытащишь и все.
– Сколько там фотографий?
Доктор Кэллоуэй перебирает снимки. Явно для показухи. Я знаю: она заранее просмотрела их все до единого.
– Около двадцати.
– Могу я взять те, что вы показали сегодня?
– Конечно. Они ведь твои.
Я кладу фотографии в карман. Я знаю: на фотографии я, но это какой-то сюрреализм – смотреть на запечатленное воспоминание и не помнить момент съемки. Я медленно встаю, не зная, что сказать или сделать. Похоже, Эвелин улавливает мою нервозность. Она смотрит на меня голубыми глазами, выражение ее лица говорит: «Ну как, это тебе вообще помогло?»
Я трусливо отвожу глаза.
– Мы просмотрим все эти снимки? – спрашиваю я доктора Кэллоуэй.
– Если хочешь, то да. Думаю, что они все важны, чтобы помочь тебе вспомнить что-то из твоего прошлого.
Это заставляет меня вновь подумать о том, что я просто обязана к чертям выбраться из этого места. Это солнечная сторона всей этой канители. Я иду к двери. Моя рука зависает над дверной ручкой. Я смотрю на доктора Кэллоуэй, не зная, как выразить свои мысли.
– Что будет, если я вспомню что-то нехорошее?
– Мы разберемся с этим по ходу дела. – Доктор Кэллоуэй улыбается. – Все будет хорошо.
Я киваю и говорю «ладно», но, честно говоря, я настроена скептически. Это три года воспоминаний, спутанных в один клубок. И я должна распутать их все до единого.
Элис ждет за дверью. Не говоря ни слова, я сворачиваю в сторону комнаты отдыха. Она не спрашивает меня, как проходит мой день. Как дела у Эвелин. Или как прошла встреча с врачом. Впрочем, ей всегда все это было до лампочки. Но в данный момент я благодарна ей за это. У меня есть возможность по-настоящему освежить каждое воспоминание. Теперь, когда они вернулись, я ошеломлена тем, что могла все забыть. И если я так легко потеряла приятную часть моих воспоминаний, то что я сделала с плохими?
Я смотрю на свои руки. Теперь я вспоминаю, что когда-то они служили для помощи другим людям: я держала за руки напуганных пациентов, перевязывала раны…
Какая ирония в том, что роли поменялись.
Войдя в комнату отдыха, я сажусь за свой обычный стол, но вместо того, чтобы играть в карты или смотреть телевизор, как все, я разглядываю людей.
Я никогда не задавалась вопросом,
