она далеко не в порядке. Эрин была бледна, и под глазами ее легли темные круги, которых он раньше не замечал.
– Я… У меня просто голова немного закружилась, но сейчас я в полном порядке, – сказала Эрин, смахнув дрожащей рукой упавшую на глаза прядь.
Коул наблюдал, как щеки ее покрыл лихорадочный румянец и в глазах появился панический страх. Он нахмурился.
– Я уже уезжаю, – сказала Эрин, но еще до того как она успела переключить передачу, Коул открыл дверь.
– Что ты делаешь? – воскликнула Эрин.
– Когда ты в последний раз ела?
Эрин отвела глаза.
– Попробую перефразировать вопрос. Ты завтракала сегодня утром?
Может, ей и не хотелось на него смотреть, но закрыть дверь машины она все равно не могла. Коул знал, что он сильнее и ей с ним не справиться ни физически, ни морально.
– Нет, – сказала она, сдавшись.
– Могу я спросить почему?
– Могу я спросить, какое тебе дело? – огрызнулась Эрин.
Коул не смог сдержать ухмылки. Эрин была крепким орешком.
– Я не позволю тебе вести машину в таком состоянии. Возвращайся в дом, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
– Спасибо за заботу, но не стоит себя затруднять. У меня с собой батончик мюсли. – Эрин порылась в сумке и с победным видом достала искомый батончик. – Вот!
Коул кивнул:
– Хорошо. Почему ты не съела его перед тем, как поехать сюда?
– Я неважно себя чувствовала утром. Послушай, я опаздываю на работу. Мне правда надо ехать.
– Ты никуда не поедешь, пока не съешь свой батончик. Я должен знать, что ты не потеряешь сознание по дороге.
Эрин, закатив глаза, развернула обертку и демонстративно откусила немного мюсли. Он смотрел, как она жует, понимая, что доставляет ей дискомфорт, но не в силах ничего с собой поделать.
– Ты выглядишь усталой. Ты уверена, что высыпаешься?
Эрин подавилась и закашлялась.
– Это что, допрос с пристрастием? – спросила она, откашлявшись.
Коул и бровью не повел. Он видел, что с ней что-то не так, и это его беспокоило. На него не похоже? Верно. Зачем ему проблемы? Ответ однозначен: проблемы ему не нужны. Не хватало, чтобы еще одна женщина чувствовала себя брошенной по его милости, как это произошло с Викторией, женой Винсента Марони. Коул зябко поежился при мысли о Виктории, от которой не знал как отвязаться.
Не желая вспоминать ее, Коул сосредоточился на той женщине, что видел перед собой. Между тем Эрин доела батончик, после чего достала из сумки бутылку с водой и запила сухие мюсли.
– Ну вот, теперь я чувствую себя лучше, – объявила она.
Коул лучше себя не чувствовал, да и ей он не верил, но это ничего не меняло.
– Хорошо. Вести сможешь?
– Да, спасибо, – кивнув, сказала она и посмотрела ему в глаза с неожиданной пристальностью, словно пыталась разглядеть в нем
