ты профессионального святого выведешь из терпения! – ответила Илень и растрепала мне волосы. – А с Кэм как у вас дела?
– Нормально вроде.
– Знаешь, она целиком и полностью поддерживает идею твоей встречи с мамой, но ведь ей, наверное, сейчас тяжело…
– Так в этом же и состоит роль приемной матери, разве нет? Отойти в тень, когда нужно. Поощрять контакты с природной семьей. Я читала в брошюрках.
– Какая ты добрая, Трейси, – вздохнула Илень.
– Ага, как же. Я совершенно бессердечная и бездушная!
И вот… Завтра я увижу маму! Наверное, потому и не могу заснуть. Сижу без сна в три часа утра, строчу в блокноте и гадаю, какая она сейчас. Правда придет или нет?
Ой-ёй! За стенкой какое-то шевеление. Кэм заметила, что у меня свет включен.
Позже. Я думала, Кэм рассердится, а она заварила нам чаю, и вот мы с ней устроились на разных концах моей кровати, каждая со своей чашкой. Вообще-то я не люблю ее дурацкий чай с травами, но она купила специально для меня клубничный, он не такой противный.
Я думала, Кэм захочет поговорить по душам (хоть я и бездушная), но она, слава богу, просто стала рассказывать о том, как была маленькая и, когда не могла заснуть, сочиняла сама для себя историю.
Я сказала:
– Ага, я тоже придумываю для себя истории, жутко страшные, с привидениями!
– Нет, упырик ты мелкий! Это такая специальная уютная история.
Кэм в детстве представляла себе, что ее одеяло – это большая белая птица, которая несет ее на спине при свете звезд, а потом они прилетают к озеру и плавают по нему в темноте, а потом забираются в громадное гнездо, сплетенное из мха…
– Ага, там полно тины и птичьих какашек, да?
– А вот и нет! Там чисто и очень мягко, потому что гнездо выстлано птичьим пухом, и я забиралась под крыло к большой белой птице и слушала, как под белоснежными перьями бьется ее сердце.
– А, понятно. Это такая специальная история, чтобы меня усыпить!
Но когда Кэм забрала мою чашку, подоткнула одеяло и потрепала меня по волосам (ну почему они все меня по голове треплют, как непослушного щеночка?), я осталась одна в темноте и попробовала на себе эту ее историю. Только я Трейси Бикер, а не какая-нибудь размазня вроде Кэм, и я живу в пещере с летучими мышами, так что я представила себе большущую черную летучую мышь. Мы с ней вместе мчались по ночному небу, влетали в окна и кусали Р.М. за шею, а Роксану тяпнули за нос. Те давай визжать, а мы раз – и в окошко! Потом, кажется, летучая мышь принесла меня к себе, в настоящую пещеру, и мы висели вниз головой под потолком вместе с ее братиками и сестричками, только я к тому времени уже совсем заснула.
Сейчас я уже опять проснулась. Очень рано. Сижу и жду.
Придет, не придет?
Пришла, она пришла!!!
Кэм проводила меня к Илень, а сама осталась ждать снаружи, и – чудо из чудес – Илень осталась вместе с ней. Так что встреча века состоялась без посторонних. Только я и моя мама.
Я сидела в кабинете Илень и вертелась
