надвигается. Ненавижу зиму.
– Она всё равно нас настигнет.
И настигла. Снег выпал в ноябре. Сначала – на Покров, четырнадцатого октября, как положено. Но быстро растаял. А потом уже – пошёл сплошняком, воздух побелел и стал густым от частых снежинок, словно вплотную развесили кучу кисейных занавесок. Небольшой морозец захватил пространство. Через две недели стало совсем холодно и льдисто. Прошёл ледяной дождь, застыв на ветках, и деревья стояли как бриллиантовые. Рита с подругой облачились в короткие мягкие шубки. Они не спеша брели по расчищенным дорожкам и болтали. Кто-то в чёрной куртке и капюшоне издали замахал им руками, закричал, и заспешил навстречу.
– А, это Марик, – сказала Чароита. – Милый такой юноша, трогательный, с шизофренией, инвалид. Обаятельный, улыбчивый, совсем ребёнок. Хотя ему уже тридцать. Говорит много и весьма литературно. Творческие задатки.
– Где ты его подцепила? – улыбнулась Рита.
– В магазине. У меня были тяжёлые сумки, он увидел, донёс до дома. Всю дорогу говорил. Говорун. Запомнил меня.
Марик радостно подбежал, разулыбался, принялся здороваться, заглядывая в глаза Чароите. Он не заметил, что с ней рядом кто-то ещё. Другие были ему неинтересны.
– Ну, как ты? Как живёшь? – спросила Чароита.
– Ой, я вам сейчас расскажу! – затараторил Марик.
Невысокий, темноглазый, лицо удлиненное, на подбородке ямочка. Симпатичный, в общем-то. Он заговорил без остановки, страстно. Лицо его светилось:
– Вот, понимаете? Вы меня всегда понимаете, я это сразу почувствовал, ещё тогда. У вас такие глаза! Но моя мамуля! Она так далека от Бога! Вот слышу её разговор по телефону, она говорит с подругой. Слышу: «Стеклянный шар, который приносит удачу?» – пауза. – «Надо вложить в него записки с пожеланиями, и тогда сбудется?» – пауза. – «А где его лучше повесить, на люстру?» – пауза. – «А, на стену, где икона?» Я услышал этот телефонный разговор и не похолодел, как раньше холодел от подобных маминых слов. Ну что взять с человека, который живет в современном мире, и при этом не ходит в храм! Сначала был долгий путь к церкви, но первое же искушение оттолкнуло ее, когда мама в церковь только вошла. Сначала я подумал, что ничего маме не скажу. Но потом решил что-нибудь сказать, хотя это казалось совершенно бесполезным. Мама положила трубку, и стала варить пельмени. Потом мы с мамулей пошли гулять, было девять вечера. Деревья пригнулись к земле, притянутые к ней хрусталиками льда, облепившими ветви. Ветки стали очень тяжёлые и стеклянные. Из-за бремени обледенелых ветвей многие деревья потеряли по большому суку, или второму стволу, а многие расщепились и упали на тротуар. Но такие валяющиеся деревья уже аккуратно подобрали дворники. Мы вошли в парк. Сначала обошли вокруг пруда – на серовато-белом льду чернели два огромных искусственных лебедя, плотно обмотанных целлофаном. Да вы их видели. Они совсем как живые и похожие на каких-то колдовских. Но я их не испугался, ведь меня хранит Христос. Зато я, несмотря на то, что Христос хранит меня, испугался
