с цветами, рощи. Там она познакомилась с этой харизматичной пожилой дамой, у которой были слишком юные яркие глаза цвета переливчатого камня чароита. И моложавое лицо без единой морщинки. Такое вот персиковое лицо было и у Ритиной бабушки – самого любимого на свете существа. Смерть бабушки потрясла Риту, и она инстинктивно стремилась заполнить образовавшуюся ужасную пустоту. Знакомство с общительной пожилой дамой немного отвлекло её от горя. У неё было необычное имя. Но Рита мысленно окрестила её Чароитой – за цвет глаз, за особую харизму, за очарование. Её все знали и любили. Она была большая прикольщица. Она каталась на Ритином самокате, скакала на аттракционной лошадке. В общем, отрывалась по-полной. В праздники они с Ритой танцевали на дискотеке возле сцены, и хохотали. А ещё там была вторая, немного старше, восьмидесяти семи лет, сухопарая и крепкая, быстрым ходом рассекала она парковые дорожки, и купалась в пруду с мая по октябрь. Летом она дни напролёт пеклась на солнце и покрывалась южным загаром. Есть такие люди – солнцееды, они питаются солнцем. Видимо, она была из их породы. Рита так и прозвала её – Солнцеедка. Их там было несколько. Это очень забавляло Риту. Солнцеедка была большая модница – каждый день в новых прикидах, с разными причёсками. Лицо красивое, но в сеточке морщин. Компанию ей составляла пятидесятипятилетняя кошатница – у той было тридцать восемь персидских кошек в двухкомнатной квартире, где она жила с взрослым сыном. Сын не женился, не гулял с девушками, был полностью подвластен матери – крупной кудрявой брюнетке, очень своеобразной и властной. Иногда та выгуливала какую-нибудь свою огромную пушистую кошку – в переноске. Кошка была тяжёлая. А ещё, по парку прогуливалась длинноногая девица с удавом. Удав был большой, упитанный, он обвивал торс своей хозяйки, головой – на её плече. И было полно народу с собаками всех мастей и размеров, с детьми, с инвалидами. Детей, собак и инвалидов было много.
Наверно, в парке Рита потеряла свой замечательный брелок – кожаный, круглый, с ярким радостным узором. Она купила его у уличного торговца всякой ерундой. У молодого мексиканца. Брелок был мягкий и тёплый, она прицепила его к сумке. И очень радовалась. А потом он пропал. Брелок. Так обидно!
Рита приняла ванну с душистой пышной пеной, завернулась в огромное оранжевое полотенце, и босиком прошлёпала на кухню. Сейчас ей захотелось кофе с молоком. И она долго и с удовольствием пила его, вприкуску с шоколадными конфетами. Потом натянула джинсы, майку и ветровку, накинула на плечо ремешок сумки, покрутилась возле зеркала. Как всегда, убедилась, что хороша. Ей очень шла короткая стрижка, открывающая длинную тонкую шею и маленькие ушки великолепной формы. У неё были красивые скулы и длинные ноги. Она вышла, захлопнула дверь квартиры, спустилась в лифте. Хотела, как всегда, перекинуться приветствием с консьержкой. Но дверь консьержкиного закутка была распахнута. А сама она была снаружи, и с перекошенным лицом барабанила в стекло подъезда. Рита удивлённо открыла ей.
– Что случилось, Иветта Максимовна? – спросила
