любовью, кричи от удовольствия на весь лес, никто не увидит, не услышит. А за границей, как правило, общий пляж на толпу отдыхающих. К тому же Иван брезглив, он предпочел жену-девственницу, а не девицу, прыгающую из постели в постель.
– Ох, Мария, и уела ты Лидку, – похвалила девушку главный бухгалтер. – Действительно, что ли на заимке провели медовый отпуск?
– Все так и было, как я рассказала, – зарделась Мария. – Но неделю провели в Италии. Тетя Ивана и мои родители сложились и подарили нам романтическую поездку, и мы жили все эти дни одни на вилле, – счастливо рассмеялась Мария. – Обновили с мужем гардероб.
Вот теперь пусть Лидия Петровна задохнется от злобы и зависти после услышанного от начальницы.
Зазвучала песня «Ах, эта свадьба, свадьба…». И Мария вспомнила свадебное торжество, которое отмечали в ресторане.
Вот тогда и выяснилось, почему Иван не жил с родителями, а ютился в каморке. Мать ни в чем не поддерживала сына, а отец подчинялся воле жены.
Впрочем, Мария честно прилагала усилия для поддержания добрых отношений с родителями мужа, но была рада покупке захиревшей конефермы и проживанию в отдалении от свекра и свекрови.
Мария хорошо помнит, как кричала Владлена Викторовна, обвиняя ее, что это Мария настояла на продаже сыном московской квартиры и покупке захудалой фермы.
– Можно девушку вывезти из деревни, но деревню из девушки не вывести никогда, – резюмировала Владлена Викторовна.
– Какие бы дворянские корни не имела вроде бы интеллигентная женщина, но заложенное в ней хамство никак не выведешь, – парировал матери Иван. – А трус так и останется трусом, – глядя на отца, сказал Иван.
Больше молодая пара не появлялась в квартире родителей Ивана, зато часто бывали в деревне, в которой жили родители Марии. Они искренне полюбили зятя и всегда поддерживали их.
Родители Марии вложили долю дочери, и им вдвоем удалось создать семейный бизнес. Захудалое хозяйство расширялось, крепло и теперь конеферма «Коняевых» на слуху у москвичей и многие пользуются ее услугами.
И что теперь будет? Сможет ли она доказать свою невиновность, перестанет ли подозревать ее собственный муж?
Мария горестно вздохнула. Почувствовав себя такой одинокой, с трудом сдерживала подступающие к глазам слезы горечи и отчаяния.
Муж сейчас сам в печали и мысли его, конечно, не о жене. И даже не о детях, и тем более не о семейном бизнесе.
Немного подумав, она направилась в комнату сына.
Увидев осунувшееся бледное лицо матери, Мирон всполошился. Он всегда чувствовал ее настроение. Внешне и характером копия Марии, Мирон не мог понять, что с ней творится в последнее время.
Вроде бы никаких ссор и скандалов между родителями, но мама стала чаще грустить, а отец реже общаться с ним и с сестрой.
– Мирон, у нас, а вернее у меня неприятности. Убита инструктор Оксана Гданько, а перед этим я устроила ей выволочку. Полиция может посчитать,
