и души их наполнялись блаженством. Одна из девушек, как заметил Бьярни, подошла к Ульву и о чем-то заговорила с ним, усевшись рядом и взяв его за руку.
Обернувшись, он снова увидел возле себя девушку в облике Элит. Эалайд – такое ее настоящее имя. Во всяком случае, она так сказала…
– Я знаю, что ты о многом хочешь меня спросить, и я о многом хочу тебе поведать, – сказала она.
– Уж это точно, – согласился Бьярни. – Почему ты приходишь в облике моей сестры? В тот раз ты хотела обмануть меня и завлечь в этот дом, но почему теперь то же самое?
– В тот раз мой отец попросил меня помочь ему. – Эалайд улыбнулась. – И я помогла – сначала ему, как велит мне долг дочери, а потом тебе, как приказало мне мое сердце. А сейчас… Судьба моя такова, что вот уже несколько лет я живу под грузом тяжкой беды. Приходится мне являться к людям в чужих обликах, наиболее им милых, ибо нет у меня своего.
– Нет своего? – Бьярни сначала не понял, а потом похолодел. – Что? Ты…
Что же ты за ужасное существо из бездны, если у тебя даже нет своего облика? – хотел он спросить, но не смел. И в то же время его собеседница не казалась опасной, и никакой угрозы Бьярни не ощущал. Глаза Элит смотрели на него с выражением спокойной, немного печальной мудрости, какой никогда не было у настоящей Элит, и Бьярни чувствовал, что разговаривает с существом гораздо более старым, если не сказать древним. Нежная дева, сидевшая возле него, была старше, чем самые дряхлые старики, которых ему случалось видеть, старше, чем кряжистые дубы.
– Нет же, нет! – Она снова улыбнулась и мягко прикоснулась к его плечу, словно хотела успокоить. – У меня был свой облик, и не менее прекрасный, чем любой из тех, что тебе доводилось видеть. И у меня были глаза, подобные капле солнечного света на вершине деревца, и стройный стан, радующий взоры мужчин. – При этом она смотрела в глаза Бьярни с таким значением, что ему становилось неловко и жутковато. – Но мой облик украден.
– Украден?
– Да. Есть в нашем племени одна женщина, совершившая это злое дело. Ее имя – Этайн, и она дочь колдуна по имени Кадарн Серая Шкура.
Бьярни уже знал, что именем Этайн на Зеленых островах называют тех, кого лучше совсем не называть: оно означает нечто вроде «вон та», то есть это и не имя вовсе.
– Она была замужем за одним могущественным и знатным воином нашего племени, – продолжала Эалайд. – Его звали Труаг, и был у него сын по имени Эохан. Страсть к пасынку проникла в сердце Этайн, и она совратила его, вынудила бежать от отца и мужа. Труаг в гневе сложил для нее песнь позора, и на лице Этайн появились три нарыва. Ей грозила смерть, но ее отец спас дочь от горя и гибели. Своими чарами он похитил мой облик и передал его ей, а мне… – Эалайд опустила голову и вздохнула. – И с тех пор живу я под чужими обликами, ибо не могу вернуть свой. Этайн и ее отец, опасаясь гнева и мести Труага, покинули Лет-Н-Айл и скрываются в мире людей. А мне приходится жить в бруидене моего приемного отца, ибо не могу я вернуться в дом Тетры
