в лузы.
– Видимо, я окончательно лишился рассудка, – сказал он в пустоту, так как не мог принять факт увиденного за реальность.
Мозг лихорадочно искал объяснение среди логичных и понятных вариантов, но находил только два: или он свихнулся, или стал очевидцем сверхъестественного явления. Первый вариант казался ему предпочтительным.
Стэнли начало трясти, его пронзил такой холод, что мышцы свело, и, обхватив плечи руками, он застонал и уставился в пол. Через пару минут его немного отпустило, и, усилием воли ослабив хватку, он судорожно задышал, всё ещё не решаясь снова заглянуть в тьму зазеркалья. Медленно, как приговорённый к эшафоту, он заставил себя поднять взгляд к предательскому стеклу – в слое амальгамы отражался только раздавленный горем человек, но теперь ещё и до смерти напуганный.
Он уставился на своего зеркального двойника, как будто пытаясь разглядеть за зыбкой серебристой поверхностью какой-то другой мир, но больше ничего из того, чего там быть не должно, не появлялось, измерений по-прежнему оставалось четыре, и, успокоившись, Стэнли выключил продолжавшую хлестать из крана воду. Не проронив ни слова, он повернулся и направился к своему рабочему месту, не обращая внимания ни на тревожные взгляды, которыми провожали его коллеги, ни на их острожное перешёптывание; отклеил со стены кабинки фотографию Изабель и так же молча вышел на улицу – о возвращении сюда можно забыть, если он дорожит уцелевшими в катастрофе осколками разума.
Как ни странно, он полностью успокоился и начал планировать необходимые для выживания шаги: машину он пока оставит, а вот жильё придётся найти подешевле и там, где его никто не потревожит. Их сбережений ему должно хватить на пару лет, и за это время он сможет прийти в себя, а если нет… то дальнейшее не будет иметь значения.
Пока он шёл к машине, ему показалось, что мир изменился: ветер то напевал в ветвях деревьев, то злобно шипел в кустах, воздух, обретя вес, давил на плечи со всей безжалостной мощью атмосферного столба; здания вокруг превратились в лабиринт, в котором люди-мышки носились по выученному маршруту в поисках кусочков сыра, избегая мышеловок и кошек, что удавалось им не всегда, и тогда последний жалобный писк знаменовал окончание их суетливого бега по кругу. Но потом он понял: мир остался прежним, что-то сломалось в нём самом, какая-то важная шестерёнка соскочила с оси, и механизм его реальности начал сбиваться с ритма, скрипеть и грозил вот-вот остановиться.
Он ускорил шаг, а затем побежал. Ему не терпелось поскорее оказаться в тишине и знакомой обстановке, чтобы осмыслить корёжащие его перемены. Руки тряслись, как у заправского алкоголика, и он не сразу смог попасть в зажигание. Когда мотор всё-таки завёлся, то, сдерживая желание нажать на педаль газа со всей силы, Стэнли осторожно в последний раз выехал со стоянки «Индра Технолоджи».
На дороге
