обусловливается не только текущей политикой, но и множеством обратимых и необратимых условий разной степени общности, определяя, таким образом, предел достижимости целей участников.
Рост и трансформация обусловлены не наличием или отсутствием разумного понимания, солидарности и ответственности, а тем, в каких внешних и внутренних условиях политико-экономической коммуникации оказывается институциональная структура сообщества. С изменением этих условий рост активов и влияния сообщества приводит к трансформации социальной структуры. Если у сообщества нет возможностей сохранить внутреннее социальное равновесие, происходит негативная трансформация: распад государственных институций, обеднение населения, сепаратизм. Именно такая беда ждала обширные империи, которым было некуда расширяться. Сужение экономической коммуникации сообщества вследствие чрезмерной концентрации активов могло привести к эффекту институциональной раздробленности и подрубить его властные управляющие институты, которые с этого сообщества взимали ренту. Обстоятельства кризиса социальной структуры открывали региональным сообществам новые возможности и осложнения в общей картографии коммуникации.
Совсем другая ситуация наблюдается в том случае, если сообщество сохраняет внутреннее равновесие несмотря на усложнение социальной структуры. Достижение взаимоприемлемого равновесия в неравновесной среде порождает разные виды экспансии: успешного военного насилия и экономического роста. Бедные сообщества вставали преимущественно на тропу войны. Богатые урбанизированные сообщества, чья верхушка обладала большими активами и широкими контактами, направлялись на экспансию как военную, так и экономическую.
Экспансия военного насилия требует концентрации активов; и тогда сообщество бедных сограждан или соплеменников легко встает в строй. Включение «варваров» в рыночный обмен сначала порождало иерархию, которая концентрировала активы сообщества, а затем, стремясь сохранить внутренний status quo, направляла агрессию туда, где активов было больше. Неравномерность и низкая скорость исторического процесса лишь в конце XIX в. позволили включить последние сообщества кочевников и собирателей в оседлые институты государства. Современная история отношений показывает схожую картину: эскалация организованного насилия является инструментом поддержания политической и экономической власти сообществ, которым не хватает контролируемых активов. В связи с чрезмерной концентрацией последних поддержание контролируемого равновесия отношений нуждается в дополнительных источниках активов, и война есть самый простой, но не всегда эффективный способ решения этой задачи. Ввиду этой особенности логика истории XX—XXI вв., с ее разрушительными войнами и глобальным империализмом, получает дополнительные весьма любопытные штрихи.
Экономическая
