не меньше родителей лучшей подружки, но не имели мы дома цветного телевизора, машины и ремонта в квартире с входящей тогда в моду отделкой стен обоями. Мои родители – врачи, родители Веры – продавцы в продуктовом магазине. Понятно, что в семь-восемь-девять лет я не озадачивалась этими различиями. Но слепой я ведь тоже не была. Волей-неволей я всё замечала.
Позже, когда мы переехали в новый район, и весь дом был отдан под заселение только семьям врачей, чтобы привлечь их интерес к работе во вновь выстроенной современной и огромной больнице на окраине (поэтому и могла она быть такой огромной), тоже загадочным образом равенства не получалось.
Многие врачи уже были знакомы между собой, так как или учились когда-то в единственном в городе медицинском институте, или успели поработать вместе в других больницах, или вот теперь работали вместе и образовались новые знакомства. Учитывая этот факт, мы, их дети, тоже активно общались между собой. При этом мы не только гуляли вместе во дворе, но и ходили друг к другу в гости. Жили тогда, не закрывая дверей на замки. Только на ночь они запирались. А в течение всего белого дня при нахождении любого члена семьи дома, дверь оставалась открытой, иначе от постоянных перемещений нас, детей, голова от звонков в дверь просто бы взорвалась. Конечно, волей-неволей обращало на себя внимание, что у кого-то стояли так называемые гарнитуры – корпусная мебель в едином стиле – чаще в кухнях. Но были семьи, где гарнитуры стояли и в спальнях, и в зале (так тогда называли гостиные).
Это был показатель! Показатель, который обозначал определенное неравенство, так как пойти в магазин и найти такую мебель не представлялось возможным. На момент переезда мне было уже одиннадцать лет, и слово «достать» чётко увязалось в сознании с возможностью приобрести что-то не в магазине.
В общем, могу сказать одно: сильно не заморачиваясь, как, что и откуда берётся, я наблюдала явные различия в среде обитания. У некоторых соседей подъезжал к подъезду папа на машине, дети, облаченные в спортивную форму уже тогда известной, но казавшейся заоблачно недосягаемой марки «Адидас», выходили с сумками, из которых торчали ручки теннисных ракеток, садились в машину, и уезжали на тренировку в какие-то места, куда просто с улицы попасть нельзя. Их мамы «выплывали» из этих же подъездов и садились в эти же машины, одетые в какие-то нереальные наряды. Не то что, как из журналов мод, нет! Такое было и у нас сестрой – мама нам могла это всё сшить. Эти чудесные наряды были, как на экранах телевизоров или кинотеатров в иностранных, а точнее французских или итальянских фильмах.
Вот тогда-то я решила: в моей будущей жизни и семье будет именно так! Меня у подъезда будет ждать муж в машине, мои дети будут играть в большой теннис, а я буду появляться в нарядах, как на экране. Я не знала тогда точно и не думала, как к этому приду, но мозг «отксерил» картинки прочно. А если я, маленький козерог, что-то хотела, то упиралась изо всех сил и шла к намеченной цели.
Слово «мечта» почему-то казалось мне неподходящим. Разве мечты могут сбываться?
