скрыть недовольство в своём голосе.
– Я буквально вчера переехал в этот район, – ответил Матео, подозрительно прищурившись. Тон его был таким, будто он решил, что я его преследую.
– Неужели ты меня не заметил?
– Нет.
– Я стояла прямо рядом с тобой, но ты даже не поздоровался.
Очередь на кассу продвинулась вперёд, и перед Матео остался всего один человек.
– Просто, – в попытках объяснить, начала я, – на таком небольшом расстоянии очень трудно не заметить человека, которого знаешь.
– Почему ты сама не поздоровалась?
Подошла его очередь, и он выложил на кассу свой стандартный набор продуктов.
– Значит, ты меня заметил?
– А ты меня заметила, промолчала, но обвиняешь меня в том, что я не поздоровался?
Пропищал кассовый аппарат, и Матео достал карту, чтобы расплатиться.
– Я не обвиняю ни в чём, просто это выглядит так, будто ты меня намеренно проигнорировал.
– Так почему ты сама не поздоровалась? – переспросил он, бросив мне холодный взгляд.
– Я сделала это только что.
– Хорошо.
Матео расплатился за продукты, и принялся складывать их в свой совершенно неэкологический целлофановый пакет. Меня это рассмешило: человек, покупающий вместо коровьего молока миндальное, со спокойным видом хватается за целлофан – как-то это не «эко-френдли».
– Я просто тебя не заметил, Арден, – сказал он мне, пожав плечами.
Развернувшись, Матео направился к выходу, и только тогда я поняла, что всё ещё стою у кассы. Кто-то сзади раздражённо поторопил меня, чтобы я не задерживала всю очередь.
Виновато поглядывая на кассира и безмолвно сгорая от чувства стыда, я торопливо расплатилась. В моей голове, словно полицейская сирена, тревожно гудела навязчивая мысль о том, что я медленно, но верно превращаюсь в ту, кто навязывает своё общество другим людям – я таких персон всегда терпеть не могла.
***
Вечером Пич пришла домой измотанная и поникшая. Такой я видела её нечасто, но раньше думала, что фотографы уставать не могут. Естественно, после недели на съёмочной площадке таких мыслей у меня уже не было. Однако что-то во внешнем виде Пич подсказывало мне, что причина её плохого настроения – не только усталость. Она словно отключилась от мира: задумчиво витала где-то в своих мыслях весь вечер и на наводящие вопросы не отвечала.
Вскоре мои подозрения оправдались:
– Не уверена, что хочу куда-то ехать завтра, – сказала Пич, расчёсывая перед зеркалом волосы.
Её чёрные блестящие кудри распушились вокруг головы словно облако. В комнате пахло кокосовым шампунем и цветочным гелем для душа.
– Почему? – спросила Лидия, поднимаясь с кровати.
Пич стояла к нам спиной, но лицо в её отражении мгновенно потускнело.
– Много людей.
– Чем
