соображал куда быстрее меня: повернулся на первый же звук моего голоса.
– Ты… Слышал?
– Трудно было бы этого не делать: тут тишина, как в склепе, только вздохни, и уже эхо гуляет.
Он пробежал взглядом по мне, с ног до головы:
– Не вижу. Не понимаю.
– Ты про аквариум? А он того… Был, да весь вышел.
– Мм?
– Разбился. Наверное. Я его уронил.
– Уронил?!
Блондин не стал присматриваться к пятнам на полу, хотя это было бы вполне естественно для сложившихся обстоятельств. Наоборот, уставился на меня. В упор. И серо-голубые глаза глядели, мягко говоря, напряженно.
– Это плохо, да?
– Порча чужого имущества? Не слишком хорошо.
– Я оплачу. Когда будет чем. Ну, в крайнем случае, почку продам. Здесь ведь где-нибудь наверняка торгуют органами?
– Что? Органами? Ну да, приторговывают. По случаю, – на автомате ответил блондин, но тут же опомнился: – Ты о чем вообще думаешь?
– О возмещении ущерба, в первую очередь. Не знаю, как у вас, а у меня дома с этим строго. Было.
– О-хо-хонюшки, как все запущено, – резюмировал мой собеседник. Любимой фразой сантехника Толяна, которой тот всякий раз предварял очередной развод на дорогую фурнитуру.
Вот это уже точно ни в какие ворота не лезет! Вернее, вылезло из одних и тех же, вместе с Блоком. Ну не мог блондин все это знать заранее или вообще узнать. Не мог! Ладно Толян, с ним еще был шанс пересечься, хоть и мизерный, но стихи? С какой стати инопланетянин вдруг начал бы ими интересоваться? Да и вообще, если вспомнить, что перед тем, как уйти, он изъяснялся отдельными словами, на ходу их забывая, откуда вдруг сейчас…
– Тея, свет очей моих. Подь сюды.
Еще лучше! Вариант только один: во время своего отсутствия он ходил на профилактику, и словарь в его трансляторе случайно сменили. На странную смесь всего и вся, и от этого у меня… Да, аж мурашки по коже.
– Здесь всегда так холодно?
– Холодно?
Он удивился. Искренне. Я опять ляпнул что-то не то? Наверное, пора привыкнуть.
– Ну да, у меня уже зуб на зуб не попадает.
– О!
Молниеносное движение руки вдоль… Назовем это застежкой.
– Так лучше?
Ткань тонкая, совсем не шинельная, даже не пальтовая, но лучше чем ничего. Хотя бы потому, что еще помнит тепло другого тела.
– Да, спасибо.
Блондин снова смотрит. Пристально, но уже не так напряженно, а скорее с интересом. Вроде того, что обычно называют «научным».
– Сам-то не замерзнешь?
– Мне не будет холодно.
Конечно. Потому что под первым сюртуком у него второй. Такой же. Только покороче.
– Так вот, про ущерб…
– Забей.
Быстро же он перенимает чужие манеры! По принципу: дурной пример заразителен?
– Но мне…
На этот раз я предусмотрительно
